Кинокомпания Ким Чен Ир представляет - страница 48
Гражданам не сообщали, у кого какой статус, однако большинство вскоре догадывалось и так. Северокорейцам из неблагонадежного класса запрещалось жить в Пхеньяне или в плодородных регионах, их не брали на приличную работу. Восходящей мобильности в стране практически не было – если ты враг, ты враг навсегда, – а вот нисходящая встречалась сплошь и рядом. Если тебя застукали за нарушением закона или предосудительным с точки зрения режима поступком, пострадает и твой сонбун, и сонбун твоих родных. Личные досье хранились в местных учреждениях, копии – в Министерстве государственной безопасности и во взрывоустойчивых сейфах в горах провинции Янгандо. Статус никак не подправишь, от него никуда не денешься. Но хитроумнее всего была введенная Ким Ир Сеном система, в которой подданные угнетали друг друга самостоятельно, объединяясь в инминбаны («народные группы») – сообщества из пары десятков семей, которым вменялось в обязанность следить друг за другом и доносить, если выявлялись признаки преступления или подрывной деятельности. Эту систему дополняли кючхалыпэ, мобильные отряды полиции, которые постоянно искали нарушителей и имели право вламываться в дома и конторы в любое время дня и ночи. Ты провинился, если потратил больше электричества, чем тебе положено, если надел джинсы или одежду с надписями латиницей (это «капиталистический разврат»), если отрастил волосы длиннее, чем разрешено. Более того, по указу Ким Ир Сена вина человека распространялась на всю его семью в трех поколениях. Сопротивляясь режиму, ты ставил под удар своих дедушку с бабушкой, жену, детей – даже совсем маленьких: им, как и тебе, грозили тюрьма и пытки.
Исторически у корейцев была кастовая система, схожая с индийской и столь же ригидная. В первые годы существования КНДР северокорейский народ считал, что все вышеописанное – просто осовремененная версия традиционного общественного строя. Когда до людей наконец дошло, что жизнь пошла наперекосяк, что построена пирамида, а на вершине, на крохотной макушке одиноко восседает Ким Ир Сен, примостившийся на их перебитых спинах, на их разрушенных жизнях, на трупах их родных и друзей, – когда они задумались и посмели заподозрить, что их освободитель, их спаситель предает их – собственно говоря, всегда их предавал, – было уже безнадежно поздно.
Чхве «гостила» у Ким Чен Ира, и потому в Пхеньяне нередко попадала туда, куда остальным доступ был заказан. Кроме того, ее возили к знаменитым памятникам революции: на родину Ким Ир Сена в Мангёндэ, в крытую соломой крестьянскую хижину с маленьким амбаром неподалеку от столицы. Обе постройки, судя по всему, возвели совсем недавно – они смахивали на неубедительную декорацию в парке развлечений. Для режима Ким Ир Сена сфальсифицировать деревенский дом 1910-х годов – это еще цветочки: позднее они, пущей легитимации ради, выстроили фальшивые древние гробницы, которые «доказывали», что легендарный король Тонмён, чья династия правила Кореей семь веков, жил к северу от тридцать восьмой параллели. Предания гласят, что Тонмён вылупился из яйца, оплодотворенного солнцем, и на битву выезжал на единороге. В ноябре 2012 года Центральное телеграфное агентство Кореи объявило, что найдена могила единорога – и надо же, как удачно, прямо в центре Пхеньяна, под прямоугольной каменной плитой с надписью «Логово единорога». Глава Национальной академии наук КНДР заявил: «Это открытие доказывает, что Пхеньян был столицей Древней Кореи, а также королевства Когурё». Открытие также «доказывало» подлинность мифического зверя, но на это особого внимания не обратили.
