«Чего это она разоткровенничалась?» — подумала Лена.
— Вот и сейчас… А чего такого я сказала? — продолжала Даша.
Вопрос этот, понятно, был риторическим и Даша, даже для вида не выждав секунды для получения ответа, хмыкнула презрительно и продолжила:
— Тоже мне, защитница начальства. Можно подумать, никто не знает, какие она с главбухом дела крутит…
— Я не знаю, — возразила Лена, вытаскивая из плоской пачки «Вог» сигарету.
— Да ладно тебе! — отмахнулась Даша. — Ну, может… Да нет, мне-то не рассказывай!
— Правда, не знаю, — повторила, закуривая, Лена. — И какие дела они крутят?
Даша попыталась что-то сказать, открыла было рот и даже успела произнести что-то вроде: «…с их-то откатами…», но потом быстро осеклась, замолкла и как-то подозрительно покосилась на Лену.
Та стояла с самым невинным и нелюбопытным видом, флегматично и подчёркнуто спокойно выпуская серо-синий дым, облачками расплывающийся на пыльном офисном солнце.
— Так что? — спросила после минутного молчания Лена. — Ты уж скажи, а то всё слухами да намёками. То про Ларису, то про главбуха… Может, и мне интересно будет. Сидишь весь день за компьютером, бумажки раскладываешь, перепечатываешь. Жизни никакой не видишь. А тут оказывается, столько новостей.
— Да вот… — как-то совсем неопределённо ответила Даша. — Это я так…
«Дура я, дура! С кем разговорилась? С Ленкой? Забыла, с кем она!..»
— Ничего интересного! — решительным уже тоном продолжила Даша. — Так, болтовня одна. Чего тебе голову забивать? Тебе ведь и так…
«…генеральный много чего рассказывает», — хотела было продолжить Даша, но вовремя спохватилась.
— …Ты и так на совещаниях присутствуешь, — выкрутилась на ходу Даша. — Больше нас знаешь. А я вот, к примеру, вообще не знаю, дадут премию за первое полугодие, или нет.
— Дадут, — успокоила её Лена. — Генеральный из командировки вернётся, и подпишет. Я ему уже приказ подготовила и список сотрудников.
— Из командировки! — обрадовано воскликнула Даша.
И засмеялась. Теперь уже искренне.
— Тоже в Италию?
— Во Францию, — поправила её Лена.
И строгим голосом добавила:
— Даш, хватит уже за начальством следить. Кто куда поехал…
«Кто с кем…»
— Да я так, из любопытства.
Даша отмахнулась. Потом шутливым жестом приложила палец к губам.
— Никому!
Лена отвернулась. Почему-то сейчас поведение Даши казалось ей уже не легкомысленным, а, скорее, раздражающим.
Или, точнее…
«Угрожающим, что ли?» — с удивлением подумала Лена.
Все эти намёки, якобы легкомысленная болтовня…
«Ты хочешь сказать, что всё знаешь?» — спросила Лена.
Не вслух, конечно. Мысленно. Про себя.
«Ну и что?»
Она резко повернулась.
Но Даши уже не было. Только едва покачивалась неплотно закрытая дверь.
«Сплетница!» — прошептала Лена.
И, на выдохе выпуская дым, повторила:
«Глупая сплетница…»
Едва заметная голубоватая дымка на небесно-зимнем стекле. И не поверишь, что внизу, километрах в девяти отсюда по вертикали, жаркое лето.
Позади — город, толчея машин, на километры растянутые автомобильные пробки, горький запах солярки, обморочная духота, липкий чёрный асфальт, шелест лениво крутящихся в полдневном мороке шин. Позади — Шереметьево, рамка на входе, звонок («выньте мелочь из карманов!»), первая спасительная прохлада ВИП-зала, глоток минеральной, таможня, регистрация, жёлтые цифры на тёмных страницах табло («да это не наш рейс! вон там — наш!»), снова рамка («и обувь снимать?»), терминальный «рукав», самолёт…
Самолёт в небе. Второй час пути. Поля внизу, зелёные полосы — уже не Россия, должно быть.
Романов вытянул ноги, до сладостного хруста растягивая суставы.
«Тяжело всё время сидеть. Что за жизнь?»
В бизнес-классе, конечно, удобней. Кресла просторней и мягче, подставка под ноги, подлокотники шире, а, главное, больше расстояния между сидениями.
Романову, высокому и широкоплечему, всегда были неудобны тесные пассажирские ряды. Правда, неудобны были в те времена, когда не летал он ещё бизнес-классами, а так, обычными, экономическими.
А ведь в те времена — ох, как же пришлось помотаться по России! Два десятка городов, не меньше, пришлось облететь. А некоторых гостить и по много раз.
