— Готовимся к осаде, — велел он.
Стены Сарагосы выглядели не хуже, чем в Павии, и я понял — мы останемся здесь надолго. Сразу же начались лишения. Палатки не спасали от изматывающего зноя. К тому же баварцы, несмотря на запрет, изрядно уменьшили запасы вина. Теперь его приходилось ограничивать ещё сильнее, а знающие люди говорили, что в такую жару без вина можно тяжело заболеть.
Настроение у всех портилось день ото дня. Франки нервничали, саксы ходили с мрачными лицами. Только баварцы, меньше всех чувствующие себя на службе у короля, сохраняли присутствие духа и даже находили силы, распевать песни.
К исходу месяца нашего стояния у стен Сарагосы король созвал совет.
Подходя к королевскому шатру, я услышал возбуждённый ропот голосов. Потом их перекрыл высокий голос короля, и все разом замолкли.
— Мы должны сохранить своё лицо, это главное для нашего королевства!
— Именно об этом я толкую здесь уже невесть сколько времени! — закричал Роланд.
Я осторожно пролез в шатёр и сел на землю у самого входа, искоса поглядывая на бретонца. Тот покраснел от гнева. Ноздри его трепетали, глаза метали молнии.
— У нас разные представления об этом лице, — сказал Карл спокойно и устало. — Для тебя, к сожалению, важнее всего личное мужество, а не честь королевства.
— Вы считаете, король, что можно построить королевство из трусливых людей?
— Нет, — ответил Карл, — но наше мужество сейчас важнее в Саксонии. Все слышали о новых дурных вестях оттуда. Мы должны покинуть Сарагосу, как это ни прискорбно.
Роланд с такой силой сжал кубок, что тот погнулся.
— Мы не можем уехать, не отомстив этому сарацину за обман! Никто не будет уважать нас!
Король взял кубок из рук взбешённого паладина, неодобрительно осмотрев, поставил на стол, но тот упал.
— Достаточно, Роланд. Мы выслушали тебя. Пусть теперь выскажутся другие. Борнгард?
— Да, Ваше Величество. Я не думаю, что нужно держаться за Сарагосу. Но добыча всё же необходима. Воины ропщут. Кордовы им недостаточно.
— Ты прав. Только нужно действовать осторожно. Есть два пути. Взять какой-нибудь сарацинский город, где есть христиане, тем самым упрочив их положение. Или заняться переговорами с басками. Они контролируют все здешние перевалы.
Роланд сидел, низко опустив голову, и ковырял мечом землю. Дождавшись молчания, он мрачно промолвил:
— Переговоры... Толку от них... Моё дело — предупредить вас, Ваше Величество. Народ повсюду понимает только силу, а на юге — особенно. Я не смогу обеспечить порядок в Бретани после того, как там узнают об оскорблении, проглоченном франками.
— Но непродуманная сила может нанести ещё больший вред, — заметил Герольд.
Роланд вскочил, опираясь на меч. Глаза его горели бешенством.
— Я не понимаю — на войне мы или в дамском обществе! — еле сдерживаясь, чтобы не кричать, сказал он. Перевёл дыхание и заговорил немного спокойней: — Ваше Величество! Моё мнение вы знаете, оно не изменится. Позвольте теперь мне идти — я поиграю на лютне, ибо здесь от меня нет толку.
— Иди, — разрешил король, не глядя в его сторону, с раздражением в голосе. — Итак, Борнгард...
...Совет длился до ночи. Решили уходить из Испании, но по пути всё же постараться укрепиться на здешней земле, заручившись поддержкой местных готских христиан и басков.
На следующее утро Роланд исчез вместе со своим отрядом.
— Южане ненадёжные люди, — заметил Герольд, — как знать, может...
— Нет, — оборвал его король.
Мы свернули лагерь и двинулись в обратный путь, выслав во все стороны разведчиков, чтобы сориентироваться в обстановке. Между тем недовольство среди воинов крепло. Карла это не слишком беспокоило. Местные христиане встречали его армию с радостью и надеждой. К тому же ему удалось выйти на контакт с вождями басков. О чём они договорились — мне неведомо, но Его Величество выглядел повеселевшим. Мы двигались теперь по какому-то одному королю известному направлению, чтобы встретиться с отрядом каких-то союзников...
Однажды поутру меня разбудили крики:
— Едут! Смотрите!
Я вскочил, едва продрав глаза, ожидая увидеть мифических союзников, но к нам приближался не кто иной, как Роланд, собственной персоной. На лбу у него темнела засохшая рана, но вид был страшно довольный. На шее болталась золотая цепь. За отрядом тащились подводы, груженные всяким добром. Воины разглядывали их с интересом.
