«Значит, у нее тут интерес? Ну что ж, тогда и у меня тоже».
Лорд Далхаузи был веселым соседом за обедом, к тому же он обладал привлекательной внешностью — высокий, с красивыми серыми глазами, светло-каштановыми волосами и озорной улыбкой. Теперь, когда Далия убедилась, что и мисс Стюарт считает его красавцем, он стал нравиться ей еще больше.
— Лорд Далхаузи, — улыбнулась ему Далия, — вы пришли в деталях поведать мне о том, что произошло с вами в Оксфорде, когда ваша лошадь понесла и вы оказались на церковном празднике, где народ принял вас за святого Христофора? Если так, умоляю, даже не начинайте, потому что за обедом я не поверила ни единому вашему слову, а сейчас и подавно не поверю.
Лорд Далхаузи рассмеялся, его серые глаза засверкали.
— Вы поймали меня! Я собирался повторить ту же самую историю, слово в слово. Теперь я прямо не знаю, о чем и говорить.
Мисс Стюарт вмешалась в разговор, явно игнорируя приличия:
— Лорд Далхаузи, не могли бы вы еще раз рассказать эту историю, на сей раз для меня, я ее никогда не слышала.
— О да, — произнесла, поддерживая подругу, леди Мэри. — Мисс Стюарт больше всего на свете обожает веселые истории.
— Боюсь, веселой она показалась только мисс Балфур, — проговорил Далхаузи, озорно глянув на Далию и тут же изобразив на лице скорбь. — Для меня это была трагедия, унижение, горше которого я никогда ничего не испытывал.
Мисс Стюарт хихикнула:
— Умоляю, лорд Далхаузи, перестаньте нас дразнить! Рассказывайте уже вашу историю!
Лорд Далхаузи вздохнул.
— Я мог бы, но боюсь острых взглядов, которыми пронзят меня прекрасные глаза мисс Балфур.
«Прекрасные глаза?»
Далия заметила, как погрустнела мисс Стюарт, и ей пришлось сжать губы, готовые расплыться в улыбке.
Оркестрик заиграл вальс, звуки музыки наполнили залу.
— О, вальс! — воскликнула леди Мэри. — Мисс Стюарт обожает вальс, не правда ли, Элейн?
— О да. Я действительно очень люблю хороший вальс.
— Тогда вам повезло, перед вами большой выбор кавалеров, — проговорил лорд Далхаузи, словно не понимая, что обе дамы ждут приглашения от него.
— Это вряд ли.
Раскрыв веер, леди Мэри стала обмахиваться, придав лицу привычно томное выражение.
— Как вы думаете, кто мог бы стать достойным кавалером для мисс Стюарт? Может быть, немолодой лорд Макиннис?
— Немолодой? Лорд Макиннис очень мил, — горячо запротестовала Далия. — Он весьма любезно помог леди Фоули спуститься к обеду.
— Тогда пусть с ней и танцует, — проговорила мисс Стюарт. — Он старый и от него разит лакрицей.
Лорд Далхаузи взмахнул рукой.
— К сожалению, после обеда лорд Макиннис удалился в свою комнату, сказав, что устал и хотел бы выпить чашку теплого молока на сон грядущий, так что его здесь нет.
— Разумеется, нет. — Леди Мэри слегка помахала веером. — Элейн, может, тебе потанцевать с мистером Симмонсом?
— Я не могу! — воскликнула мисс Стюарт. — Вы видели его волосы?
Далхаузи озадачено спросил:
— Они рыжие?
Мисс Стюарт открыла рот, чтобы произнести очередную грубость, однако Далия поспешила вмешаться. Она попыталась перевести разговор в более подобающее русло.
— О, посмотрите! Кое-кто уже вышел на паркет. Может, нам стоит подойти, чтобы посмотреть на танцы?
— Мистер Симмонс носит парик! — перебила мисс Стюарт, даже не взглянув на Далию.
— Неужели? — Далхаузи был явно озадачен. — Я знаю его сто лет, поскольку мы оба состоим в клубе «Четыре лошади», и я никогда не подозревал, что…
— Но так и есть! Когда мы вчера приехали, его карета стояла рядом с моей. А когда я вышла, он наклонился, чтобы погладить одного из мопсов герцогини Роксбург, и его прическа сползла набок, причем сразу вся целиком!
— Как неудобно. — Лорд Далхаузи натужно рассмеялся.
— О, я была в ужасе! Я просто не смогу с ним танцевать из-за страха упасть посреди залы от смеха.
— Он вообще не намерен танцевать.
Леди Мэри улыбнулась, прикрыв губы краем веера.
— А как насчет… — Она сделала паузу, и в ее глазах заплясали недобрые огоньки. — Лорда Кирка?
Далия напряглась. Может, она и испытывала к лорду Кирку неприязнь, однако знала его лучше всех, и ей было не по душе, когда кто-то насмехался над его шрамом и хромотой. И хотя он никогда ей ничего не говорил, она замечала, как он мрачнел, когда его разглядывали.
