И сейчас он вломился в корчму как медведь в тесный курятник. Удовлетворённо крякнул, глянув на крепкую древесину, что только мученически скрипнула под могучим плечом. В самом углу отыскал взглядом Эрзю и прокосолапил к нему, мимоходом приглядываясь к сидящим за столами. Эрзя позёвывал, привалясь спиной к бревенчатой стене, лениво хлебал медовуху, вытирая кулаком повисающую на губах пену. Мокша уселся напротив, грохнув о лавку тяжёлыми ножнами. Последний раз оглянулся на корчму и водрузил молоты кулаков на стол. Не дожидаясь когда рот Эрзи захлопнется после очередного зевка, проворчал:
— Эй, спящая красавица, закрой пасть, кишки простудишь.
Эрзя подавил зевоту и вперил в друга самый бодрый в Киеве взгляд. Мокша поощрительно кивнул, бросил взгляд на остывающего жаренного гуся, проглотил слюну.
— В общем так! — начал он заговорщически. — Чую, пора пришла Извека искать.
— Ой ли? — не поверил Эрзя. — Может пущай ещё погуляет.
— Нагуляться успеет, покуда искать будем. А время то самое! Намедни к старикам Млавы сваты приходили. Бают будто бы от самого Словиши—Гордого, для его сына.
— Бедный сын. — посочувствовал Эрзя. — Вот уж несреча так несреча. Такую невесту и врагу не всякому пожелаешь.
Мокша покивал, втягивая носом аромат гуся.
— И не говори! Уж лучше хазарин на колу, чем жена дура.
— Или Млава в невестках. — добавил Эрзя. — А откуда ведомо?
— Да нынче Микулку встретил. Он и поведал.
— Эт которого Микулку? Не того ли, что при Полоцке отличился?
— Тот самый.
— Ну, этот врать не будет. Славный малый. Не зря его Извек среди других отмечает.
— Извек зря никого не отметит. — согласился Мокша. — Так как, поедем что ль?
— Ты б хоть перекусил на дорожку. А то путь не близкий, когда ещё перекусим по—человечески.
Мокша не ответил. Поспешно кивнул и, захлёбываясь слюной, вцепился в гуся. Тот хрустнул и, выпустив облачко пара, разломился под крепкими пальцами. Зная страсть Мокши, поесть с чувством, с толком, с расстановкой, Эрзя снова прислонился к стене и прикрыл веки. С улыбкой слушал хруст косточек, перемежающийся со стуком кружки и плеском медовухи. Один раз грохотнул полный кувшин, принесённый заботливым хозяином и звуки трапезы продолжились в том же духе.
За столами по прежнему велись тихие разговоры, когда с улицы долетел топот полудюжины коней. Однако, копыта стихли, а ни смеха, ни молодецких криков слышно не было. Хозяин, дородный мужик, убивавший в молодости кулаком быка, искоса уставился на дверь. Стоял вполоборота, могучую пятерню опустил на рукоять тяжёлого тесака для разделки мяса. Пауза затягивалась, гомон в корчме поутих. Дверь отворилась без привычного грохота, в проём ввалился потерянный Лёшка Попович. Двигался, как слепой, ликом чёрен, глаза неживые. Следом шагнули угрюмые дружинники, придержали друга под локти, повели к пустующему столу. Добрыня, глядя под ноги, безнадёжно качал головой, лишь у самого стола поднял глаза на хозяина, двинул рукой, мол, давай как всегда, и тяжело бухнулся на лавку. Остальные тоже загремели ножнами об пол, рассаживаясь вокруг Лёшки, по вытертым до блеска лавкам.
Последним в дверях показался Илья. С укоризной посмотрел на опустившего голову Лешака, дверь прикрыл бесшумно, чем удивил больше, чем неживой Попович. Прогромыхал сапогами к рассевшейся компании, придавил могучими чреслами край лавки и тяжко вздохнул, едва не загасив ближний светильник.
Молча приняли кружки, одну вдвинули в бессильную руку Лёшки, выпили. Муромец утёр седеющие усы, окинул печальным взглядом настороженную корчму.
— От так, други, в жизни бывает, — скорбно изрёк он и, сурово глянув на пустую кружку, продолжил. — Идёшь, идёшь… и вдруг вывалишься!
Все сделали умные лица, дескать, понятно, чё ж непонятного. Однако, наморщив лбы, ждали разъяснений… Гадали: неужто князь из дружины выгнал, или, чего недоброго, отец помер, а всё, что нажито, завещал соседу—жиду…
Видя их недоумение, Илья крякнул, отхлебнул из спешно наполненной хозяином кружки и, снисходительно, как малым детям, разъяснил:
— Шилом моря не согреешь,… хреном душу не спасёшь!
За соседними столами облегчённо закивали, забулькали наполняемые плошки, послышались сочувственные вздохи.
