Он подходит к Кошуту и прямо задает ему вопрос: «Зачем вы поднимаете меня на такую высоту, где я бессилен буду удержаться?»
Можно истолковать эти слова всячески, но только не как проявление скромности. Человек, который подобно Сечени на протяжении пятидесяти лет ведет дневник, поскольку каждую свою мысль считает достойной зафиксировать, человек, который так много раз нарушал элементарнейшие требования скромности, который в юности столь охотно вел себя как enfant terrible и играл роль «ужасного ребенка» на парадных балах Священного союза, может считаться кем угодно, только не скромником. Но в проницательности ему не откажешь. Мгновенно, в разгар восторженных оваций, он понял, что великий противник, возведя его на пьедестал, причислив к лику святых, заживо замуровывает его, связывает руки для дальнейших начинаний.
Много ли найдется на свете политических деятелей, которые бы столь быстро и точно сумели определить истинную ценность дифирамба и столь безошибочно разгадать сокровенные замыслы противника? Правда, немного найдется и Кошутов, умеющих разить столь искусно. Кстати сказать, величайшим венгром в ту пору стал скорее сам Кошут. А уж поистине великим — Петефи.
Но не будем углубляться в сугубо венгерские проблемы, которые нуждаются в доказательствах и мотивировке, ведь тогда нам и вовсе не добраться до моста, до предыстории его создания. Вернемся к юности Сечени, имеющей прямое отношение к этому вопросу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сечени, младший современник Байрона, родился в 1791 году. Большим событием в его жизни оказались наполеоновские войны. Почти ребенком он был зачислен в австрийскую армию и, как богатый магнат, конечно же, нес службу при штаб-квартире. Какое-то время он состоит офицером для поручений при ожиревшем, страдающем одышкой бездарном князе Шварценберге: лучшая школа, чтобы научиться уважать Наполеона. В качестве юного адъютанта князя Шварценберга он принимал участие в сражении под Лейпцигом, в «битве наций». Верхом на коне он доставлял войскам какие-то якобы важные приказы и вел себя храбро.
Затем вскоре состоялся Венский конгресс. Священный союз начинает торговаться из-за добычи, которая кажется такой верной. Эти затянувшиеся торги разнообразятся блестящими балами, любовными интригами, финансовыми манипуляциями. Молодой кавалерийский капитан, юный светский лев урывает свою долю всех этих удовольствий и даже сверх того. Хотя любовные треугольники и пятиугольники в тогдашней Вене и считались бонтоном, все же невоздержанность Сечени, вступившего в любовную связь с Каролиной — супругой своего старшего брата, показалась чрезмерной даже для столицы конгресса.
Это та самая Каролина, которая в «классификации» русского царя Александра I зовется «la beauté coquette»[20]. Ведь «обворожительный Александр» стремился стать в Вене первейшим судьею и в любовных делах. Именно он установил разновидности и иерархию красоты и он же откомандировал в Вену с полдюжины аристократок — превосходно действующих политических агентов. В их числе и вдова князя Багратиона, героя многих сражений, павшего смертью храбрых в Бородинской битве. На балу госпожи Багратион развлекались тем, что дамы, танцующие с завязанными глазами, должны были на ощупь узнать, кто их кавалер.
Царь завез в Вену и красивых юношей. Наибольшим успехом пользовался его собственный адъютант граф Чернов, который носил настолько узкие, в обтяжку шелковые панталоны, что дамам тут, можно сказать, не приходилось покупать кота в мешке. Дипломаты, полководцы и верховные правители, в период успехов Наполеона словно бы превратившиеся в евнухов (разумеется, это не относилось к упомянутому адъютанту и боевым офицерам), теперь как бы стремились наверстать упущенное.
Сечени и его невестка, пожалуй, вели себя более откровенно, чем остальные; да это и неудивительно — ведь оба были так молоды. Но если в светском обществе на балах лишь посмеиваются над тем, что супруга Пала Сечени, урожденная Каролина Мид, отпрыск английских аристократов и приемная дочь княгини Лихновской, далеко зашла в своем флирте с деверем, то воспитанный в духе пиетистов Сечени-старший — в свое время совершивший аналогичный грех — не может мириться со скандальной ситуацией. Он подвергает провинившегося сына изгнанию — конечно, в той мере, насколько вообще можно подвергнуть изгнанию юного героя салонов: князь Меттерних посылает его с поручением в Неаполь. Наблюдателем при дворе Мюрата.
