«Я перейду в Буду и обратно по цепи».
Итак, не по тротуару для пешеходов и не по широкой проезжей части, а по цепи проходит Сечени вдоль моста. Можно увидеть в этом символический смысл.
По самому мосту Сечени не довелось пройти ни разу. Да он и не увидел его в окончательно завершенном виде.
А между тем Сечени был жив в момент завершения строительства моста и долго еще прожил после этого…
Конечно, рискованный трюк, проделанный на головокружительной высоте, как и следовало ожидать, окружен множеством легенд. Пишут, например, будто бы Сечени прихватил с собой на эту «прогулку» и сыновей. Разумеется, это неправда. С сыновьями он был на пароходике, когда оборвалась цепь, но там ведь не предполагалась опасность. Переход по цепи он совершил в одиночку. В ту пору ему было пятьдесят семь лет.
Собственно говоря, это его последняя прогулка. Сечени приходит конец, хотя и растянувшийся на годы. В изумлении взирает он на людей, которые трудятся над завершением моста. 26 августа — за два дня до успешного водружения последней цепи — он не верит, что мост будет готов.
В тот день он заносит в дневник, что натянута и последняя цепь, но при этом не считает больше мост своим политическим термометром:
«За тридцать восемь дней все было готово, от A до Z… Если бы и в политике у нас так шло… Но тут Кошут…»
На этом фраза обрывается.
И не только фраза.
Рассудок Сечени совершенно помутился. 30 августа он выезжает в карете с Адамом Кларком. Затем велит скакать к Терни Кларку.
— Уезжайте, спасайтесь! — молит он инженера.
Но Терни Кларк не желает бросить в беде свое детище, он не прислушивается к совету несчастного безумца.
«Терни чувствует себя в полной безопасности и не желает двинуться с места. Боюсь, что их обоих прибьют».
На следующий день он едет к англичанам уже не с советом, но за советом:
— Что мне делать? Как себя вести?
Какой совет он получил — неизвестно. Во всяком случае, он отказывается от поста министра, и министерский совет принимает его отставку.
4 сентября. В этот день Елачич[93] получает императорский указ подавить венгерскую революцию.
Сечени прощается с обоими Кларками, но никуда не едет: его везут в дёблингскую лечебницу для душевнобольных. Дорогой он пытается покончить с собой, но Ташнер успевает вовремя помешать ему.
До конца жизни Сечени ни разу не покинул Дёблинг.
Там он и умер 8 апреля 1860 года, в пасхальное воскресенье.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В самом ли деле он был безумцем?
Лучше сформулировать так: он спасся безумием. В безумии нашел себе прибежище — потому что 4 сентября 1848 года ему необходимо было принять решение: идти с революцией или выступить против нее. Занять ли вместе с Кошутом левую позицию — а этот путь вел к свержению Габсбургов — или податься вправо и очутиться в одном лагере с Виндишгрецем, к которому Сечени питал презрение и который прогнал прочь даже чрезвычайно лояльных парламентеров венгерского правительства: «С изменниками я в переговоры не вступаю!»
Сечени не мог занять ни ту, ни другую сторону, да и подлость в духе Гёргеи[94] была совершенно не свойственна его натуре. «Не вижу иного выхода, кроме смерти», — записывает он 23 августа. Безумие как раз и оказалось иным выходом, которым Сечени воспользовался десять дней спустя.
Но если это — выход, как, впрочем, подозревал и Кошут, тогда какое же это безумие?
По-моему, уход в сумасшествие нельзя считать симуляцией в чистом виде. Если человек решил прикинуться сумасшедшим, он уже психически не совсем нормален. Безумец: симулирует симуляцию…
Сечени и в самом деле пережил тяжелейшее душевное потрясение — у него были для этого все основания. От этого потрясения, которому он как бы и обрадовался, ему удалось излечиться лишь годы спустя. По всем признакам, излечение было полным. Однако дёблингское заведение, а точнее, свою комнату в нем, Сечени больше не пожелал покинуть — по трезвом размышлении.
Дёблингское заведение для душевнобольных представляло собою частный санаторий, где в распоряжении Сечени были удобные апартаменты. В Дёблинге он смог продолжить свою политическую и публицистическую деятельность. Он принимает бесчисленное множество посетителей. Супруга его врача доставляет в надежное место рукописи Сечени, которые вскоре публикуются в лондонской печати. В случае необходимости Сечени посылает в Лондон сына, снабдив его указаниями. Он пишет статьи в «Таймс»… Prince Consort
