— Этих бешеных, друзей Рифаа, развелось, как клопов! Но, клянусь Аллахом, я всех их перебью, куда бы они ни забились!
На улице стало известно, что ночью футуввы нападут на дома. Люди обезумели от страха. В знак протеста они вышли на улицу, вооружившись дубинками, стульями, крышками от кастрюль, ножами, камнями и даже деревянными башмаками. Тогда Бейюми решил атаковать первым. Он собрал подручных, и, подняв дубинки, они приготовились к нападению. В тот день на улице впервые появился Али, а с ним отважные бойцы, которые возглавили возмущенных жителей. Едва завидев приближающегося Бейюми, Али отдал приказ забросать его камнями, и на Бейюми и его подручных обрушился настоящий каменный град. Полилась кровь. Бейюми, как дикий зверь, бросился вперед, но камень угодил ему в голову, и он остановился, затем покачнулся и упал, истекая кровью. А подручные его разбежались кто куда. Толпы бунтующих сровняли с землей дом Бейюми. Их гневные крики и грохот разрушения донеслись до ушей управляющего Игаба, забившегося в самый дальний угол своего дома.
Бунт ширился. Доведенные до отчаяния люди расправлялись с футуввами и их приспешниками и разрушали их дома. Испуганный управляющий, почувствовав, что власть его пошатнулась, послал за Али. Тот явился на зов, а его друзья прекратили мстить футуввам и разорять их дома в ожидании исхода встречи. Улица притихла и успокоилась.
Встреча эта положила начало новой эпохе в истории улицы. Управляющий признал за жителями квартала Рифаа такие же права и привилегии, как и за жителями квартала Габаль. Али был назначен управлять выделенной рифаитам частью имения. Он считался теперь футуввой рифаитов. Он получал их долю доходов от имения и делил полученное между всеми по справедливости. В новый квартал вернулись все, кто ранее покинул улицу, в том числе Шафеи с Абдой, Заки, Хусейн и Керим. Перед Рифаа после его смерти стали преклоняться так, как никогда не преклонялись при жизни. Имя его было окружено любовью и благоговением, а его история была у всех на устах. Поэты распевали о нем в кофейнях, рассказывая о том, как Габалауи перенес его тело из пустыни и похоронил у себя в саду. Все рифаиты верили этой легенде и все почитали родителей Рифаа. Но в других вопросах они были не согласны друг с другом. Хусейн, Керим и Заки утверждали, что завет Рифаа заключается в том, чтобы исцелять больных и пренебрегать богатством и силой. Они и их сторонники так и поступали, а некоторые даже давали обет безбрачия, подражая своему учителю. Али же завладел всеми правами на поместье, женился и решил перестроить и обновить квартал Рифаа. Он не считал нужным отрекаться от богатства, но говорил, что истинное счастье возможно и без него. Он проповедовал борьбу со злом, порождаемым алчностью, во имя чего призывал делить все доходы по справедливости, а лишние средства расходовать на строительство и другие добрые дела. В этом он видел истинное благо.
Во всяком случае, люди радовались в ожидании счастья и воспринимали жизнь с надеждой. Уверенно говорили они о том, что сегодня лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня.
Но почему же бич нашей улицы забвение?!
63.
Ничто не изменилось на нашей улице: все так же босые ноги тяжело ступали по земле, так же сновали мухи, садясь то на мусорные кучи, то на глаза детей. Все такими же изможденными оставались лица и залатанной — одежда. Все так же вместо приветствий воздух оглашали ругательства, а лицемерие отравляло слух. Большой дом по–прежнему прятался за высокой стеной, погруженный в безмолвие и в думы о прошлом. Справа от него стоял дом управляющего, слева — дом главного футуввы. За ними начинался квартал Габаль, к нему примыкал квартал Рифаа, занимавший центральную часть улицы, а дальше улица спускалась в сторону Гамалийи. Именно на этом конце улицы находили себе пристанище люди без роду без племени, или, как их называли, бродяги — самые бедные и жалкие ее обитатели. В то время управление имением находилось в руках Рифата, ровно ничем не отличавшегося от тех управляющих, которые были до него. Главного футувву улицы звали Лахита. Это был мужчина невысокого роста, который с виду не казался сильным. Но в драке Лахита преображался — быстротой движений и тем, как молниеносно наносил он удары противнику, он напоминал в эти мгновения огненный смерч. Благодаря этому, после множества кровопролитных драк во всех кварталах, он занял место главного футуввы. Футувву квартала Габаль звали Гулта. Жители этого квартала по–прежнему очень гордились своим родством с владельцем имения и считали себя цветом жителей улицы, утверждая, что Габаль был первым и единственным, с кем говорил Габалауи и кому он оказал предпочтение. Из — за этого жителей квартала Габаль мало кто любил.
