— Здесь мы совершили преступление. Тогда росла рожь, а в этом году ничего не посеяли.
Спрыгнув на землю, пошел по роковой старозаимковской дороге. Примерно на этом месте ударили штакетиной по голове учителя, и остановился, оглядываясь кругом. «Кировец» дернулся, и водитель помахал рукой.
Коля пошел на станцию к приятелю Власу. Он переехал из Падуна. С ним переписывался из зоны. В Падуне заходил к матери Власа, а соседка рассказала, что прошлым летом, напившись до чертиков, в омут бросился брат Власа, Агафон. Агафон был инвалид — плохо видел. Перед тем как кинуться в омут, поделился с соседкой горем: прожил около сорока и не знал, почему у него плохое зрение. А тут мать поведала: когда в девках забеременела, возненавидела плод и часто колотила по нему кулаками. Хотелось выкидыша. Но она родила симпатичного, почти слепого мальчика и сдала в приют. Детство и юность Агафон провел в приютах и колониях, где над ним, полуслепым, издевались. Об этом он пьяный, проклиная судьбу, рассказывал Коле.
В неогороженном дворе возле поленницы заметил Власа. Он сидел на траве, а рядом топотала светловолосая — ох, как на него похожая — дочка. Коля надеялся: Влас не узнает. Но тот повернулся к скользнул взглядом. В этот момент девочка упала и заплакала. Он поднял ее и шагнул навстречу.
— Здравствуй, Микола, — улыбаясь, он протягивал обе руки.
— А я думал, через восемь лет меня в черных очках ни за что не узнаешь.
— Ну как мне тебя не узнать…
Он засуетился, взял дочку за руку и крикнул жене:
— Рая, посмотри, кто к нам приехал!
Из дома, улыбаясь, вышла жена.
— Надо бутылку брать. Да у нас же нет денег…
— Я сам возьму, — прервал Коля Власа.
— Нет, ты гость, и возьмем мы. Да, Рая, вспомнил: у меня в заначке трояк есть.
— Влас, мне надо в Заимке дядьку попроведать. Вначале к нему загляну…
Напрягая мышцы, почти бежал. Возле дома помешанного дядьки остановился и посмотрел на колодец: от колодца, с полными ведрами, шел дядя Ваня — безотказный труженик, выполняющий в колхозе самую черную работу. И захотелось хоть раз в жизни помочь дяде Ване, в детстве ему часто рассказывавшего всего две сказки: про медведя и про волка.
Направился к дядьке и загородил дорогу. Дядя Ваня — обросший щетиной, в заштопанной клетчатой рубашке и грязных кирзовых сапогах, хотя грязи на улице нет, обошел племянника.
Раз дядя его в черных очках не узнает, сунул очки в карман и снова загородил дорогу.
— Дядя Ваня, да посмотри же, что ты меня не узнаешь.
— Не знаю я вас, — он вновь обошел племянника.
Коля семенил впереди дядьки и заглядывал ему в лицо.
— Дядя Ваня, давайте я донесу воду.
— Да не надо, я сам.
— Дядя Ваня, я же твой племянник.
Дядька остановился.
— Какой племянник?
— Коля Петров.
— Колю Петрова милиция убила.
Понял: его не убедить, и заговорил по-другому.
— Я из уголовного розыска. Давайте ведра. Мне надо взять у вас показания. В колхозе украли нетель, и я веду следствие.
— Нетель, это черную, что ли?
— Ну да, черную.
— Дак сегодня она нашлась, а вот красную с пятнами никак не найдут.
— Вот-вот, мы как раз ее и ищем. Давайте ведра, я помогу.
Дядька напугался «милиционера».
— Пошлите.
Войдя в новый, тесноватый, кое-как построенный дом, — старый-то, в тридцатых годах срубленный, с плохо покрытой крышей, сгнил, — увидел жену дядьки. Слава Богу, хоть у нее все были дома.
— Коля, — всплеснула руками тетя Нюра, — приехал!
Теперь дядя Ваня поверил, что перед ним племянник, раз жена признала. Он заулыбался, затряс темной от навоза рукой Колину белую руку и заплакал, и слезы радости прятались в его щетине.
Тетя Нюра хотела собрать на стол, но Коля сказал:
— Я ненадолго, — и сел на табурет рядом с дядей Ваней.
— Тогда хоть чайку попей. — И тетка пошла кипятить чай.
— Дядя Ваня, дядя Ваня, расскажи сказки про медведя и волка.
Коле так хотелось послушать эти сказки и на несколько минут перенестись в детство. Готов, как ребенок, сесть дядьке на колени и ловить его медлительную речь.
Ласково поглядев на племянника, спросил:
— Какие сказки?
— Да про медведя и волка. Ты мне их в детстве рассказывал.
— А я забыл.
Оглядев комнату, похожую на жилище бедных российских крестьян конца прошлого века, встал, попрощался и, отказавшись от чая и забежав к соседям, заспешил на станцию.
