В пламени погибло все ценное, что было в Великих Луках, — множество золота, серебра, шуб и иных драгоценностей. Добыча досталась победителям незначительная: платье да деньги, которые они не стыдились брать у покойников[80]. Сколько погибло русских при взятии Великих Лук, неизвестно, но надо предполагать, что несколько тысяч человек[81], и между ними воевода Иван Воейков. Когда его привели к Замойскому, канцлер его допросил, а потом приказал отвести в лагерь. Московский воевода подумал, что его будут пытать, а потому, увидев издали немца Фаренсбаха, своего знакомца с того времени, когда последний служил московскому государю, кинулся умолять его о пощаде; венгры же вообразили, что он хочет убежать, и убили его.
Место, где находилась крепость, представляло весьма печальную картину: всюду валялись кучи тел; среди мертвых было множество ни в чем не повинных женщин и детей. Обозревая побоище, король едва мог удержаться от слез[82]. Он приказал маркитантам похоронить трупы, а солдатам засыпать рвы, которые были проведены во время осады. Баторий намеревался отстроить крепость заново и сделать ее одним из главных своих опорных пунктов в покоренной стране.
На следующий день после взятия Великих Лук состоялся военный совет, на котором обсуждался дальнейший ход кампании. Было принято решение восстановить крепость на прежнем месте, а королю с армией дальше не идти и по истечении трех недель возвратиться с добровольцами назад в Польшу.
Общий план обновленной крепости король составил сам, а руководство строительными работами поручил архитектору Доминику Рудольфини из Камерина. Ему помогали инженеры Николай Карлини и Андрей Бертони. Сами строительные работы были разделены между венгерскими, литовскими и польскими солдатами.
Стоянка войску была определена на берегу небольшой речки, на расстоянии мили от Великих Лук. Но когда Замойский приказал двигаться туда, солдаты, принадлежавшие к так называемой черной пехоте, заявили, что они пойдут только тогда, когда им заплатят жалованье. Переговоры с ними Замойского ни к чему не привели, и гетман решил переждать один день. Но назавтра все повторилось. Три раза, по приказанию гетмана, давали барабанным боем сигнал выступать в поход, но черная пехота не тронулась с места. Прибыв на стоянку, канцлер вечером позвал к себе ее командиров и стал требовать, чтобы они любыми средствами привели своих солдат; если же этого не случится, то, пообещал Замойский, он применит силу. Ротмистры восприняли эти слова как оскорбление и отправились к своим солдатам, говоря, что должны разделить с ними и хорошую, и дурную судьбу. Впрочем, конфликт все‑таки удалось разрешить, и пехотинцы явились к Замойскому с повинной.
Этим, однако, трения не закончились. Неисполнение требований воинской дисциплины в литовской армии принимало еще большие размеры. Литовские добровольцы сами, без всякого спроса, стали разъезжаться по домам, а литовские паны вели дело к тому, чтобы отправлять в Литву целые отряды. Дошло до того, что король поставил специальную стражу у Суража, которая должна была задерживать всякого, кто не имел пропускного свидетельства. А 12 сентября он сам со своим корпусом занял позицию на торопецкой дороге, на некотором расстоянии от лагеря Замойского, чтобы контролировать поведение вышедших из доверия литовцев.
Баторию и Замойскому приходилось быть настороже. Ходили слухи, что русские сосредоточили значительные силы у Торопца. Но каковы были возможности неприятеля и где он находился, в точности не было известно. 11 сентября донесли Замойскому, что большой неприятельский отряд готовится напасть на его лагерь. Гетман приказал своим солдатам быть наготове и выслал на разведку отряд в 30 всадников. Его командир Сверчевский по возвращении доложил, что на расстоянии нескольких миль вокруг никого нет.
Казалось, войско пребывало в полной безопасности. Но на деле случилось иначе. Князь Януш Острожский выслал 80 человек за фуражом, которые неожиданно наткнулись на отряд татар. Фуражиры были окружены и отчасти перебиты, отчасти взяты в плен; спаслись только три человека, да и то раненных. То же самое произошло и с отрядом венгров в 40 человек, который был целиком неприятелем истреблен.
