История военного искусства от Густава Адольфа до Наполеона Бонапарта - страница 27

Этот строй логически получился из строя батальона Густава Адольфа, всюду принятого после Тридцатилетней войны.

Покуда существовали пика и мушкет, батальон строился в 6 шеренг, но с принятием ружья и улучшением снаряжения, допускавшего более быстрое заряжание и огонь, строй пехоты стал еще тоньше и батальоны строились уже в 4 и 3 шеренги. Таким образом, построение пехоты в бою в линию развернутых батальонов стало общим правилом.

Колонны в пехоте употреблялись только для походных движений. Они строились захождением дробными частями фронта; так же выстраивался и фронт из колонны. Поэтому, если желательно было развернуть колонну в сторону ее движения, то следовало сначала завести всю колонну плечом и потом уже одновременно, захождением частей колонны, выстроить фронт всей линии.

Действия пехоты в бою состояли в выстраивании развернутых линий вне сферы огня и в наступлении всей линии развернутых батальонов, с остановками для стрельбы. При обороне развернутые батальоны встречали противника непрерывным огнем, стоя на месте.

Развернутый батальон, сам по себе весьма малоподвижный и малоповоротливый, делал и весь боевой порядок таким же.

При этих условиях разрыв фронта становился крайне опасным, а потому тщательное сохранение целости линий батальонов приобрело особую важность. Достигалось это правильностью движений, чистотою эволюций и существованием второй линии батальонов, предназначенной для заполнения разрывов первой линии. Сила второй линии была одинакова с первой; дистанция же между ними определялась тем, чтобы части из второй линии могли быть своевременно вдвинуты в первую, но так, чтобы расстройство опрокинутой перврй линии не могло быстро передаваться во вторую; таким расстоянием было 300—400 шагов. Общего резерва вовсе не имелось, если не считать небольшую часть кавалерии, которая иногда располагалась за серединою второй линии.

По изложенным причинам и в обучении мирного времени все внимание обращалось на отчетливость огня и чистоту эволюций; однако последнее было доведено до совершенства лишь впоследствии, с введением мерного шага и ходьбы в ногу, предложенных маршалом Саксонским; особенно хорошей дрессировкой отличались прусские войска благодаря фельдмаршалу принцу Ангальт-Дессаускому. Следствием такого направления тактики было то, что пересеченная местность, расстраивающая порядок пехоты, тщательно избегалась; боя за местные предметы почти не существовало; обороняющийся старался занимать такие позиции, которые были бы обеспечены с флангов (самых слабых частей длинных, тонких линий), а также представляли возможно больше трудности для наступающего и вместе с тем давали бы возможность полного развития огня по противнику.

По этой причине линия укреплений получила особое значение и часто употреблялась в поле; вера в силу укреплений стала мало-помалу настолько сильна, что редко решались их атаковать.

Таким образом, падение значения пехоты на полях сражений эпохи Густава Адольфа, в связи с увлечением огнестрельным боем, повело к падению и тактики пехоты.

Кавалерия. После Тридцатилетней войны относительное количество кавалерии в составе армий начало уменьшаться как вследствие принятого способа ведения войн, ограничившегося преимущественно осадою и обороною крепостей, так и по экономическим соображениям – дороговизны содержания конницы. Кавалерия составляла около ¼ вооруженных сил.

Разнообразие в родах конницы уменьшилось в эту эпоху и приведено к 3 типам: тяжелой (кирасиры), средней (драгуны, шволежеры, карабинеры) и легкой (гусары, кроаты, в России – казаки). Тактическою единицею был эскадрон (150—200 кон.); количество эскадронов в полку было 2—4—6; эскадрон делился на роты. Увлечение огнем и необходимость сохранения механического, целого боевого порядка пехоты отразились и на тактике кавалерии: на нее смотрели как на род оружия, несколько более способный к наступательным действиям, нежели пехота, но еще не дошли до сознания, что главная сила ее заключается в быстроте нанесения решительных ударов.