Теологические спекуляции и деистические тенденции много обсуждались, и они вызывали сильные опасения. Книга Джона Толанда «Христианство без тайн», одна из самых ранних и самых последовательных попыток популяризации «естественной религии» в противовес «религии откровения», вызвала в 1697 г. вихрь полемических споров. В сложившейся ситуации не сильно помогало и то, что многие из наихудших возмутителей спокойствия сами были пастырями официальной церкви. Сэмюэл Кларк, виг-скептик, чьи нападки на догмат о Троице вызвали на его голову ярость собора духовенства в 1712 г., а также БенджаминН Хоудли, возглавлявший одно за другим три епископства, но отрицавший божественную природу как своей службы, так и самой Церкви, являли собой только наиболее яркие примеры еретического духа, которым был отмечен прогресс раннего Просвещения в Англии.
Реакция Высокой церкви на эти тенденции достигла апогея в годы правления Анны, когда присутствие на троне набожной и консервативной в теологических вопросах королевы придало ей дополнительный импульс. Но силу этой реакции определяли скорее другие факторы, в основном связанные с политикой партий. Тори, которые часто называли себя «партией Церкви», сделали основную ставку на апелляцию к чувствам, вызванным церковным кризисом. Они получали широкую эмоциональную поддержку со стороны сквайров-англикан из захолустья, которым порядок, установившийся в результате революции, не принес ничего, кроме вреда. Войны того периода сделали необходимым введение самых высоких прямых налогов начиная с 50-х годов XVII в. Земельный налог в 4 шиллинга с фунта стерлингов лег тяжким бременем на поместья, уже затронутые последствиями депрессии в сельском хозяйстве. Более того, складывалось впечатление, что война, требующая таких жертв, ведется исключительно в интересах противников джентри – купцов, промышленников и прежде всего «денежных людей», проявлявших наибольшую активность в деле развития коммерческой и финансовой сферы Англии периода поздних Стюартов. Казалось, что эти люди, зачастую бывшие религиозными диссентерами, не платят никаких налогов, кроме косвенных, и неизменно поддерживают политику вигов. Стоит заметить, что подчас лишь с трудом можно было усмотреть связь между новой и старой партийными системами. Новые тори периода правления Анны часто происходили из семей пуритан или вигов, как и лидер партии – Роберт Харли.·С другой стороны, «хунта вигов», чья безудержная погоня за местами и властью создала ей незавидную репутацию партии, ставящей собственные интересы выше принципов, очень мало походила на преемницу «сельских вигов» образца 1679 г. В чем, однако, нет сомнения, так это в глубине партийного чувства, которым было отмечено начало XVIII в. Возможно, своего апогея оно достигло в 1710 г., когда виги обвинили богослова доктора Сэчеверела, выступавшего на стороне тори, в проповеди старой доктрины непротивления. Волнения в обществе, которые за этим последовали, обнаружили тот потенциал политической нестабильности, который создала революция. Трехгодичный акт 1694 г. первоначально был предназначен для того, чтобы заставить Корону регулярно собирать Парламент, но для этой цели он в конечном счете не пригодился. Однако, кроме того, он гарантировал проведение частых выборов, что в итоге привело к интенсивному и бесконечному избирательному конфликту: в течение двадцати лет состоялось десять всеобщих выборов, и это намного превзошло все, что было ранее.
Эффективная отмена государственной цензуры после того, как Акт о лицензировании в 1695 г. утратил силу, сделала возможным появление широкого и развивающегося форума для проведения общественных дебатов. Отнюдь не случайно именно те годы стали решающими для формирования атмосферы Граб-стрит (улица в Лондоне, имеющая репутацию литературного и журналистского центра), появления периодической печати и роста по- настоящему широкой политической аудитории. В целом время правления Анны рассматривается историками как фон для установления политической стабильности. Однако современники скорее считали, что ценой ограниченной монархии и финансовой безопасности стал политический хаос.
