Наступил день, когда Николай Александрович сел в кабину нового трактора. Приятно было сидеть в этой комфортабельной, герметически закрытой, цельнометаллической кабине. Теплозвуковая изоляция, круговой обзор, удобное сидение…
Бусыгин с волнением готовился к старту. Сколько раз он переживал эти предстартовые минуты, когда все расступаются и ждут. Перед глазами одна за другой мелькают картины прошлого: и как трогался с места новый танк, и как задрожал в нетерпении первый послевоенный трактор, и нелегкие дни создания «уральского богатыря», радости и огорчения, удачи и неудачи, все волнения, споры, страхи, бессонные ночи, поиски лучших решений… Да, все это уже было! Все повторяется. Но повторяется иначе. Вот сейчас он поведет на испытание трактор, которого до сегодняшнего дня не было на свете, — и как машина поведет себя — кто ее знает! «Просто было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить» — хорошая поговорка в назидание тем, кто забывает «про овраги».
Николай Александрович прислушивался к работе двигателя. Слушал и улыбался: «Все идет хорошо. Сейчас поедем…»
И тронулся — сначала медленно, тихонько покружил по двору, затем выехал на дорогу. Так началось.
А потом дороги повели на золотые прииски Магадана, в Якутию — на разработку месторождений алмазов, на рудники Заполярья, на стройки железной дороги Тайшет — Абакан и Нурекской гидроэлектростанции… И еще — в Чехословакию, Югославию, ГДР, на Кубу, в Индию, на выставки и ярмарки в Италию, Англию, Иран, Данию, Францию.
Трактору присуждена Золотая медаль Лейпцигской ярмарки, Золотая медаль ВДНХ и Международной выставки тракторов и сельскохозяйственных машин.
…Бусыгин только что приехал домой с тяжелых испытаний в районе Златоуста, где сам дьявол не выберет более трудной трассы.
Людмила Васильевна приготовила вкусный обед.
Вся ее жизнь связана с заводом — сначала работала на машино-счетной станции, потом в отделе главного конструктора. Ей близки и заботы, и тревоги, и творческие поиски мужа, она радуется его радостями, огорчается его неудачами.
Тепло, уютно, хорошо дома. Особенно после трудных дорог.
Танюшка читает. Из радиолы льется музыка. Насладиться бы в полной мере этой благодатью!
Спал, казалось, совсем недолго, а уже будит жена:
— Коля, Коля, да проснись же, тебя к телефону.
Пошел к телефону, не открывая глаз, как бы досыпая на ходу.
Звонил начальник цеха:
— Давай, Николай Александрович, ко мне.
— А что стряслось?
— Здесь узнаешь.
В кабинете начальника было много народу: собрались конструкторы, испытатели, инженеры, технологи.
— Товарищи, — негромко сказал начальник цеха, — я только что от директора завода. Дело серьезное. Очень. — Он помолчал, потом вынул из письменного стола географическую карту СССР, разложил ее на столе. — Попрошу поближе.
Бусыгин подошел к столу, бросил взгляд на карту. Значительная часть Европейского севера была очерчена жирным черным квадратом, словно рамкой. А красная пунктирная линия начиналась около кружочка, обозначающего город Воркуту, отсюда шла к Усть-Каре и далее вдоль берега Карского моря к Амдерме.
«Север, — подумал Бусыгин. — Экспедиция на Крайний Север. Не было печали…»
Он не ошибся: получено задание провести испытания машин в районе Карского моря.
— О целях и задачах испытаний доложит товарищ из министерства. Прошу, товарищ Калинин, — начальник цеха отодвинулся от карты, и его место занял плотный, крепкий мужчина лет сорока пяти, немножечко хмурый и, по всему видать, немногословный. Говорил он сдержанно и лаконично, в нем чувствовалась «военная косточка».
Калинин с минуту помолчал, словно изучая карту.
— Так-а-ак, — проговорил он глухо. — Дело в следующем. Принято решение провести испытания отряда машин в условиях Крайнего Севера. Район испытаний на карте очерчен, вы его видели: Воркута — Усть-Кара — Амдерма. Путь долгий и длинный. Очень. И крайне трудный. Экспедиция рассчитана на три месяца…
Бусыгин не поверил своим ушам: «Ого, три месяца!» Кругом зашумели, задвигались.
— Спокойно, товарищи, — бросил начальник цеха, — спокойно. Что это для вас — новинка? Или Севера испугались?
