Калинин продолжал.
— Цель: провести полный цикл испытаний по программе, которую вы получите. В условиях очень низких температур, бездорожья, ледяных круч и торосов… Словом, Карское море, Ледовитый океан — сами понимаете. График подготовки техники и людей к экспедиции утвержден, времени — в обрез. Руководить испытаниями поручено мне. Все.
Воцарилась тишина. Кое-кто усердно начал дымить сигаретами. Всех, естественно, интересовал вопрос: кто поедет?
Начальник цеха прочел приказ директора завода. Среди других участников экспедиции была и фамилия Бусыгина.
Был определен порядок подготовки машин, экипировки, тренировок. А сроки — сжатые до предела.
«Ну ладно, — размышлял Бусыгин, возвращаясь домой, — черт с ней — давай психическую». С усмешкой Николай Александрович повторял про себя чапаевские слова.
Когда Бусыгин вошел в дом, разделся и взялся за газету, Людмила Васильевна подсела к нему.
— Коля, ты ж не отдохнул.
— Потом, Люда.
— Когда, потом?
— Вернусь с экспедиции…
— Какой экспедиции? О, господи, куда еще? Далеко?
— Не-е-ет… К Ледовитому океану.
Людмила Васильевна опешила.
— Ты что — шутишь?
— Какие там шутки! Неделю дали на все сборы. Так что, Людмила Васильевна, готовь теплые вещи.
Жена пытливо смотрела на Николая Александровича.
— Надолго? — спросила она тихо.
Бусыгин ответил бодро:
— Да пустяки — всего месяца на три…
— Именно тебе необходимо ехать?
— Именно мне. Посмотрим, что такое Север, как там люди живут.
— Ты сам бы живой вернулся, горе ты мое.
Николай Александрович обнял жену, сказал ей тихо на ухо:
— Сама знала, за кого замуж выходила.
…Воркута.
Николай Александрович был приятно удивлен, осматривая этот северный город, расположенный за Полярным кругом в Большеземельской тундре.
Город, как город, — с заводами, школами, ремесленными училищами — не какой-то богом заброшенный городок, а культурный центр.
Местные товарищи тепло и дружески встретили членов экспедиции, рассказали о Коми АССР, Ненецком национальном округе. Немного на планете таких богатых углем и железом регионов. Геологи ищут их на всех девяти параллелях, на которых лежит земля Коми. Пробиваются мощные коридоры, по которым двадцатый век войдет в необжитые, отгороженные от мира снегами, льдами, зыбучими болотами места и превратит их в один из самых оживленных на окраинах нашей страны центров.
…Из Воркуты двинулись тремя группами. Пошли уверенно, быстро, дружно…
Бусыгин одет в меховой комбинезон, в теплую меховую шапку, подшлемник, закрывающий почти все лицо, на ногах — унты. Тепло и удобно. И машины отрегулированы прекрасно.
Но очень скоро начались «северные фокусы». Казалось бы, тихо и спокойно вокруг, природа вся будто замерла, недвижим скованный холодом воздух. И вдруг — поземка. Все вокруг приходит в движение, видимости никакой, стелющаяся снежная пелена закрывает все — и дорогу, и горизонт, даже в нескольких метрах ничего не видать. Ориентировка полностью потеряна. Стой и жди в белой мгле. И не рыпайся.
Приходит к машине Бусыгина весь облепленный снегом посыльный. Влез в машину, с облегчением снял подшлемник, еле отдышался.
— Иди, — еле выговорил.
— Куда?
— К Калинину.
Бусыгин брел вслепую, наугад, утопая в снегу, закрывая обожженное ветром лицо.
Калинин встревожен, ожесточенно посасывает пустой мундштук.
Положение серьезное: три машины ушли вперед, связь с ними потеряна, от них никаких вестей.
— Посоветуемся: как быть?
— Искать.
— Где искать? В этой кутерьме искать бесполезно, сами заблудимся. Еще раньше всем было сказано твердо и категорически: во время поземки стой и жди. Терпи и жди. Капризы природы побеждает не бесстрашие, а терпение. Над бесшабашными Север зло посмеяться может. Крайний Север уважает мудрость, предусмотрительность и терпение. Не послушались, и теперь шастают по белому свету в поисках дороги…
— А может, стоят где-нибудь метрах в ста от основной колонны и ждут?
— Может быть.
— Ну да! Будут они ждать, как же. Задали загадку.
Калинин решает:
— Попробуем поискать.
— Как?
— Соберем со всех машин капроновый шнур, сделаем связку и будем ходить по радиусу, все время увеличивая его до предела. Авось наткнемся.
