отставляет свой бокал и не устремляет на меня прямой взгляд. Под влиянием этой ночи –
взаимных поддразниваний, веселья всю дорогу до дома – энергия между нами
разгорается все сильней, но теперь я чувствую себя неуютно от его близости.
– Ого, ты выглядишь серьезным. Мне стоит беспокоиться?
Он улыбается мне – не яркой широкой улыбкой, которой одаривал всех весь
сегодняшний вечер, – а какой-то приватной и искренней, предназначенной только для
меня.
– Ты делаешь меня счастливым, Грэйс.
Я сглатываю. Это что, речь перед разрывом или из серии «я знаю, что ты встречалась с
федералами за моей спиной»?
– Я не часто подпускаю к себе людей, – продолжает он. – Ну, скорее даже никогда.
Просто так проще быть сконцентрированным на бизнесе, отделяя личную жизнь от
профессиональной.
О, боже, это речь перед расставанием. Я чувствую боль в груди, и мне приходится
прикусить губу, чтобы сдержать подступившие слезы.
– А затем появляешься ты. И все, что я, казалось, знал улетучивается. – Сент-Клэр
смотрит на меня, и от нежности, плещущейся в его глазах, у меня перехватывает дыхание.
– Грэйс, ты не похожа ни на кого из тех, что я встречал раньше. Я никогда не видел такой
энергии, такой силы, такой страсти по отношению к искусству и окружающему тебя миру.
Ты не позволила обстоятельствам сломить себя, продолжила бороться за жизнь, о
которой мечтала. Ты веришь в лучшее в людях. В лучшее во мне.
Он опускает руку под журнальный столик и достает длинную черную бархатную
коробочку с серебристым бантиком. Я ошеломленно смотрю на нее.
– Думаю, мне просто хотелось показать, что ты для меня значишь, – пристально
смотрит на меня Сент-Клэр, – и когда я увидел это, то сразу понял, что оно должно
принадлежать тебе.
Он протягивает мне коробочку. Дрожащими пальцами я развязываю бантик и
поднимаю крышечку.
О, боже мой.
17 Колесо обозрения.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Передо мной невероятное бриллиантовое ожерелье: идеальный каплевидный кулон,
нанизанный на великолепную золотую цепочку. Он совершенно потрясающий – и
огромный.
– Сент-Клэр, – запинаюсь я, – я не могу… это…
– Оно тебе не нравится? – он выглядит подавленным.
– Ты шутишь? Я обожаю его! Но это слишком, Чарльз…
– Ерунда, – он снова улыбается. – Оно идеально тебе подходит.
Сент-Клэр достает ожерелье из коробочки. Я разворачиваюсь и с колотящимся
сердцем убираю волосы в сторону, пока он аккуратно застегивает ожерелье на моей шее.
Бриллиант, касающийся моей кожи, – такой блестящий и идеальный – без сомнений
является самой красивой вещью, которую я когда-либо носила.
– Оно невероятное, – шепчу я, все еще ошеломленная.
Он наклоняется ближе и целует меня в плечо.
– Как и ты.
Меня охватывает трепет, чувствую, как жар от его прикосновения распространяется по
моему телу.
Я поворачиваюсь и оказываюсь прижатой к нему. Он протягивает руку и очерчивает
кончиками пальцев контур бриллиантового кулона, лаская мою ключицу. По коже
пробегают мурашки, и когда я поднимаю на него взгляд, вижу, что его глаза
сфокусированы на мне. Темные и сверкающие. Полуночно-синего цвета.
– Я все сильнее влюбляюсь в тебя, Грэйс, – шепчет Сент-Клэр переполненным
эмоциями голосом. – Я влюбился в тебя с первой встречи, когда ты пролила на меня мой
кофе.
Такое чувство, будто нахожусь во сне. Слышу его слова, но их смысл не доходит до
меня. Я все еще в шоке от ожерелья, от его признания, от того, как мое тело льнет к нему,
томясь по очередному дразнящему прикосновению.
– Скажи, что ты чувствуешь то же самое, – говорит Сент-Клэр, его голос становится
настойчивей. Его рука скользит по моей обнаженной коже, лаская, соблазняя меня. По
моей груди растекается тепло. – Если бы ты только допускала возможность полюбить
такого человека, как я.
До меня доходят его слова, и это сносит мне крышу. Он думает, что это он не достоин?
Я накрываю ладонью его скулу.
– Прекрати, Чарльз. – Называю его по имени, и от этого наша связь кажется
