действительно талантливых художников…
– А что насчет компании? – прерывает меня Ричард. – Или ее ты тоже измотал?
– У нас есть компания, – тихо произносит Элис в тот момент, как звонит телефон Сент-
Клэра.
Он смотрит на экран:
– Мне нужно ответить.
– Кто бы сомневался, – говорит Ричард.
– Это по работе, папа. Помнишь, что значит иметь работу?
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Меня передергивает изнутри, когда я наблюдаю, как Сент-Клэр выходит из комнаты
через каменную арку. Ричард без слов уходит в противоположном направлении.
Элис, похоже, неловко.
– Мальчишки всегда остаются мальчишками.
Я нервно смеюсь, неуверенная, что мне тут делать. Но одно очевидно: мама Сент-Клэра
умелая хозяйка.
– Может, сходим выпьем чаю? – предлагает Элис. – Это наверняка была дальняя
дорога. Мы могли бы размять ноги в саду. Может, немного пройдемся?
– Звучит заманчиво, – выдыхаю я, радуясь возможности положить конец возникшему
напряжению.
Снаружи, где, похоже, находится ее святилище, Элис будто оживает. Она показывает
мне свои призовые розовые кусты, пышущие цветом и ароматом, белые и бледно-голубые
гроздья гортензий, ярко-желтые и пурпурные антирринумы. Мы устраиваемся за
столиком у дверей на кухню, и она выносит нам чай. Вдалеке, за пределами сада,
виднеется пастбище, на котором пасутся две лошади, а с краю находится конюшня. От
этого дух захватывает.
– Это похоже на картину, – говорю я, в восторге от природной красоты. – Или то, что
мне хотелось бы нарисовать.
– Вы тоже художница?
В смущении я пожимаю плечами:
– Балуюсь. Но я очень люблю искусство.
– Как Чарльз. – Она передает мне чашечку чая. – Его отец не позволил бы ему
заниматься творчеством, но я частенько задаюсь вопросом, мог бы он сотворить нечто
великое, если бы у него был выбор.
Я киваю, не зная, насколько могу себя выдать. Сент-Клэр нарисовал не очень
радостный портрет патриарха семьи. Элис хихикает:
– Ах, так он вам рассказал.
– Немного, – признаю я.
Она переводит взгляд на склон холма, на пестрых лошадей, похожих с этого
расстояния на маленькие фигурки.
– Я очень горжусь своим сыном. Хотя беспокоюсь, что он слишком много работает. –
Она искоса смотрит на меня: – Ведь так, разве нет?
Я улыбаюсь.
– Он и правда много работает. Но, думаю, получает от этого удовольствие.
Она кивает.
– Тем не менее приятно видеть его наконец остепенившимся, – говорит она,
одобрительно глядя на меня.
Я замираю. Подождите, она что, меня имеет в виду?
– О, эм, мы только начали встречаться.
– Да? – Она приподнимает брови.
– Все только завязывается, – краснею я.
– Что ж, должно быть, для него все серьезно. Чарльз никогда раньше не приводил
домой девушку.
Я удивлена:
– Правда?
Она ухмыляется, и я вижу присущую Сент-Клэру игривость и более мягкую версию его
ямочек на ее щеках.
– Правда, дорогая. – Она тянется, гладит ладонью мою руку, и я чувствую, какие
холодные у нее пальцы, несмотря на солнце. – Будь поаккуратнее с ним. Он кажется
твердым, как статуя, но покрывается трещинами быстрее, чем может показаться.
Мы довольно долго остаемся снаружи, и я рассказываю ей о своем детстве, о маме
и о том, как повстречала Сент-Клэра у «Кэррингерс». Затем она говорит, что ей лучше
присмотреть за приготовлением ужина, так что я направляюсь в дом, чтобы отыскать
свою дорожную сумку и, возможно, принять душ. Иду обратно через особняк и замечаю
щели в броне здания: несколько осыпавшихся со стен камней, скрипящие ступеньки,
недостающие кристаллы на люстрах и бра, увядшие цветы в потускневших серебряных
45
N.A.G. – Переводы книг
вазах. Это странное место, больше похожее на мавзолей, чем на жилой дом, и теперь я
понимаю, почему Сент-Клэр хотел сбежать отсюда подальше, чтобы начать новую жизнь.
Когда я прохожу мимо библиотеки, до меня доносится голос Сент-Клэра, и я уже
собираюсь зайти к нему и сказать, как мне понравилась его мама, когда осознаю, что он
понизил голос до шепота.
