Отец Лев, призывая в
свидетели, а потом, когда та стала отказываться, в соучастницы этого сплошного
безобразия Галину Степановну, принялся оправдываться своим громогласным
голосом…
И Александр сразу
почувствовал себя лишним…
10
Вернувшись во
дворец Клодия Максима, Альбин увидел то, что и ожидал здесь увидеть: все вещи,
включая и личный багаж, были уже тщательно упакованы.
- Грифон! – позвал
он и велел вбежавшему рабу открыть один из сундуков и принести из библиотеки
тубусы с надписью «Илиада» и «Одиссея».
- Вдруг нашему
господину или мне захочется почитать что-то в дороге! – объяснил он. Хотя мог и
не делать этого. Раб и так беспрекословно выполнил оба приказания.
После этого Альбин
отправил его под подходящим предлогом в другую комнату и достал из отданного
пресвитером кожаного мешка два бесценных свитка.
Конечно, лучше
было бы, оставив начала поэм Гомера, вклеить дальше тексты священных книг. Но
времени на это уже не было. Грифон мог вернуться в любое мгновенье. И он,
просто поменяв содержимое тубусов, прямо в кожаном мешке положил их в сундук.
Поэмы Гомера,
повертев в руках, он за ненадобностью отбросил в сторону.
Куда-то прятать их
не было больше времени: в коридоре уже слышались шаги возвращавшегося Грифона.
Встретив его в
дверях, Альбин приказал снова запаковывать – да понадежней! - вещи и отправился
к Клодию, чтобы поторопить его с отъездом и посоветовать взять побольше кошелей
с золотом на случай дорожных нужд.
По дороге он то и
дело подгонял и без того мчавшего лошадей во весь опор возницу:
- Скорее! Скорее!
Клодий с
удивлением посматривал на своего всегда невозмутимого и спокойного помощника,
но ничего не говорил. Он знал, что Альбин не делает ничего просто так.
- Скорее! Скорее!
– продолжал торопить тот.
Но как они ни
спешили, все равно, как и предупреждал пресвитер, в порту уже начался
тщательный осмотр всего вывозимого из Рима. Около каждого готового к отплытию
корабля краснели плащи преторианцев. По палубам как никогда спешно сновали
таможенники.
Увидев их, Клодий
недовольно сказал:
- Ловят, что ли,
кого? Или ищут какую-нибудь золотую ложку, похищенную в императорском дворце?..
- Да, - с упавшим
сердцем согласился Альбин. Как-то нехорошо, тревожно сразу сделалось у него на
душе.
Только ни о чем не
подозревавший Клодий был беззаботен.
- Нам-то чего
бояться? – усмехнулся он.
- А хотя бы
шторма! – Альбин показал рукой на совершенно безоблачное небо и, облизнув
пересохшие губы, предложил: – В любом случае нужно сразу предложить
таможенникам как можно больше золота, чтобы они не задерживали нас!
- Что это ты
сегодня такой торопливый? – покосился на помощника Клодий, но, поразмыслив,
согласился: - А впрочем, ты, как всегда, прав. Нечего нам тут стоять! Терпеть
не могу суеты и этих преторианцев!
Они поднялись на
свой корабль, украшенный золоченой стрелой на акростолии[5],
около которого, как сразу заметил Альбин, стояло вдвое больше преторианцев.
Два таможенника
тут же подошли к ним, и старший виновато сказал:
- Прости, Клодий,
служба!
- Понимаю, -
кивнул тот, незаметно всовывая в руку таможенника тяжелый кошель с золотом.
Но он, вопреки
обыкновению, принялся отказываться от взятки, шепнув:
- Нельзя! Сегодня
нам приказано как можно тщательней обыскать все корабли!
- Ну так
обыскивайте! – недоуменно пожал плечами Клодий. - А мы тут при чем?
И добавил еще один
кошель.
- Нельзя… Не
положено… - почти простонал таможенник.
Клодий недовольно
покачал головой и, взяв у протянувшего ему с готовностью третий кошель Альбина,
отдал и его.
Старший таможенник
переглянулся с младшим, почесал затылок и сказал:
- Ну ладно. Мы не
будем осматривать весь твой корабль. Но, не обессудь, для вида проверим только
личный багаж. Тем более что это все равно нам почему-то приказано сделать,
причем, лично под присмотром офицера преторианцев.
