Странно, — последние дни он стал чаще думать о Марии, и чувства, незнакомые прежде, похожи были на раскаяние. Когда-то он много обещал ей, — и тогда все это шло от чистого сердца, а после… не выполнил и сотой доли обещанного… Порывая с ней, он думал, что не только ничего не теряет сам, но находит свободу, развязывает руки, чтобы легче было идти одному вперед. Отправив весной письмо, он опасался одного лишь, что она непременно потянется за ним, как чаще всего и бывает в жизни. Но Мария не писала больше, не «навязывалась» и только от своей сестры он получил одно-единственное письмо, на которое еще не успел ответить…
Командир легонько толкнул его в спину — это был знак увеличить скорость. Авдентов привычным движением сбавил газ, правой ногой спустил педаль, левой выключил сцепления, произвел перемену скоростей и дал полный газ. Все это заняло не более трех секунд, но показалось, что сделал он медленнее, чем следовало… Танк рванулся в лощину между двух каменных отрогов, повисших почти над головой.
Ветер разбил облака, — они текут в стороны, и в их разводьях светит уже бледная луна, горят мирные звезды — спокойные, равнодушные ко всему, что происходит на далекой от них земле, и всюду громоздятся хорошо видимые, суровые молчаливые горы, будто обремененные собственной тяжестью.
Передняя машина, дав предупредительный короткий гудок, нырнула вниз — и вот уже очутилась на середине неширокой речки; зеленоватая фосфорическая пена вокруг нее кипела, вздувалась.
Авдентов мгновенно захлопнул люк, — вода уже бурлит под ногами, гусеницы натыкаются на камни, скрежещут о днище, и весь корпус вздрагивает, кренится, гудит; вода, как чувствует Авдентов, доходит до уровня его плеча. Он привык к своей машине и, внутренне готовый к самым тяжелейшим испытаниям, верил в нее больше, чем в самого себя… Вода за стенкой опускается ниже, передняя часть корпуса лезет вверх, — и танк уже ползет на крутой каменистый берег. Теперь опять можно открыть люки.
На повороте Авдентов улучил минутку и взглянул назад. Следом за ним, на такой же скорости, мчалась третья машина, которую вел его приятель Степан Зноевский. Они дружили в институте, в один день защищали дипломные проекты, по окончании оба попали в одну часть, — видно, сама судьба оберегала их дружбу.
Вспомнив о друге, Авдентов подумал, что и здесь они должны выдержать экзамен, а этот экзамен оказывается труднее всех, что доводилось сдавать им прежде. Наугад он помахал рукой Степану.
Степан Зноевский — горячий и напряженный — сидел в своей тесной броневой коробке, куда едва-едва убиралось его плотное тело, и напряженно смотрел вперед, чтобы не наскочить на машину Авдентова. Бессонная, трудная ночь и тряска не вымотали в нем и малой части сил, а бешеная гонка в горах только прибавляли азарта. На ухабах его качало и било плечами о броню, а он ухмылялся, облизывал сухие губы и думал, что вот еще минута, другая — и он глаза в глаза увидит того, с кем дан приказ схватиться в поединке… Это была не игра, а строгий смотр готовности к обороне, необходимое перевоплощение, умение ощутить себя в обстановке решительных битв…
Чуть брезжило. Горы продолжали бежать навстречу. Вот вздыбилась скалистая отвесная стена, серые слоистые плиты торчали из ее недр, едва не задевая танка; прямо под гусеницы валилась зернистая осыпь глин, а машина с гулом, с нацеленными дулами стремительно мчалась по дороге, послушная его руке. Какой-то уголок сознания оставался все же выключенным из общего фронтового строя, каким шли мысли, и Зноевский, обшарив взглядом эти вздыбленные, перевороченные недра, подивился величию древних потрясений, которые когда-то пережила земля, таящая в себе загадку мироздания.
Гулко отзывалось эхо в ущельях, горный мир тревожно ждал начала боя… В этот миг и расслышал Степан возрастающий гром вдали, раскатывающийся под куполом просторного неба. Он с каждой секундой приближался, только не ясно было — с какой стороны. Вдруг над самой головой колонны пронесся крылатый разведчик, — но танки уже успели свернуть в лес. Остановились и замерли в лесу: повозки, батареи с вытянутыми хоботами и весь живой поток людей и машин, до того двигавшийся по дорогам.
