Инженеры - страница 42

— Черного кобеля не вымоешь добела, — крикнул кто-то. — Они — дружки-приятели, дети одной матери, и цена им одна — семишник царскай.

— Ну? — вскочил Сережка Бисеров. — Зато вы чистее светлого стеклышка!.. а с мылом потереть — так ведро грязи намоешь. — Он знал недостатки других и уже брал Володьку под свою защиту.

Поднялся шум, землекопы галдели, а со стороны подходили любопытные. Всяк интереса ради останавливался, а потом, наглядевшись и наслушавшись вдоволь, шел восвояси.

Не замеченные никем, подошли инженер Дынников и секретарь райкома Колыванов Матвей; они стали у покинутого всеми экскаватора и наблюдали, не вмешиваясь пока.

— Божись, соломенна башка, что больше не станешь! — крикнул Харитонушка.

— Извиняюсь, — опять промычал Сенцов. — Зарок даю.

— До выходного, что ли?

— Стерплю и дольше… чай, не алкоголик какой… Сами знаете. С вами же вместе три месяца пустырь расчищал, — а только одно замечанье было.

— Ну гляди, — предупредил старик. — Заметим что — большая тебе неприятность получится, — так и в документе проставим: «уволен со строительства за пьянку, как неисправный элемент…» Ты пей умненько, в меру, чтобы в голове не мутилось.

Харитонушка примостился подле Сережки, с которым любил иногда сцепиться в словесном споре, и теперь раздумывал об экскаваторе вслух:

— Серега, ты как думаешь? Ведь у него вся тягость в хоботке. Лапы тупые и зацепиться ему нечем. Когда земличка тронулась, эта самая стрела в момент свернула его набок. Вот и поскользнулся.

Володькин проступок и перебранка, происшедшая только что, так растревожили Сережку, что он долго не мог успокоиться и, выслушав старика, ответил с раздражением:

— Ничего удивительного, если в тину засосет. Земля тут жадна. Толку от нее ни богу, ни людям, ни нам, мужикам, а скорее всего, негодный экскаватор купили. Американец — народ тонкий: в душу вьется, а в карман глядит. У него, у дьявола, одна забота — продать, а наши — с простинкой… Вот и получилась оказия, а мы — возись тут!..

И вдруг, потеряв всякую надежду на благополучный исход, Сережка вскочил и с отчаянием ударил картузом о землю:

— А легчай нам, товарищи, в землю его закопать, чем эдак мучиться!..

— На лопату! начинай! — не выдержал инженер Дынников и, раздвинув бездельно сидевших на шпалах, быстро прошел вперед. — Кто машинист?.. вы? А десятник где?

Машинист, измотанный напрасным трудом, стоял перед инженером — весь серый, в грязи — и щепкой соскабливал глину с пальцев:

— Десятника нет… ушел с утра в мастерские… А эти, — он кивнул на землекопов, — сидят да лясы точат.

— А ну вставай! — гаркнул Дынников, сделав резкий, широкий взмах рукой. — Разматывай тросы!

— Да его паровозом привздымать надо, — сказал Сережка, но в голосе было больше удивления, чем протеста.

— Ничего, «привздымешь» и так. — И начальник приказал подошедшим монтерам отнять стрелу.

Теперь выступил и сам Колыванов. На виду у всех он сбросил на траву тужурку и засучивал рукава зеленой гимнастерки, оглядывая людей. А когда кран и два трактора подползли ближе, чтобы начать подъем «Лорейна», произнес, будто про себя, но всем было слышно отчетливо:

— Микула Селянинович, богатырь русский… слыхали такого?.. сам засадил свою сошку в землю — сам и вытащил. Вас тут двадцать голов, одна другой умнее, а «Ларивон-американец» — один. Лежит и смеется над нами… а мы ему за это чистым золотом платим. А еще двенадцать штук заказали таких же. Да нас они насквозь просмеют! А ведь с таким молодым народом, как вы, тут на два часа работы! Начинай веселее!..

Все, что ни были тут, нехотя начали подниматься, разбились на группы, размотали тросы, завязали их за гусеницы «Лорейна» и задние крючья тракторов; моторы завыли, с рокотом подполз кран, и вот стальные тросы натянулись, мелко подрагивая. Шевельнулась и медленно начала подниматься железная серая туша. Металлически похрустывая, левая гусеница становилась на ребро, а правая опускалась к земле.

Действие машин втянуло людей в работу — напряженную, неторопливую; каждый сам себе нашел место, и даже болтливый Сережка Бисеров уже молчал и осторожно подбирал конец троса.