Дынников наперед знал, что будет трудно и ему, и другим, что придут дни риска, ошибок и аварий, но та огромная сила, какую несет в себе народ, способна выдержать и не такие испытания, свидетельством чему была сама история…
«Если что, — подумал про себя Дынников, — поднимем народом… А ленивых работать заставим!..»
Мелкий березняк и осинник, местами еще не срубленный, жался кучками, точно готовился к защите. На вырубках виднелись пни, кочки и зеленеющая трава — это был фронт, где уже началась схватка, и армия прибывала изо дня в день.
У реки, на пологих увалах, грудился густой нетронутый лес, на полянах бродили лошади. Невысокий песчаный берег, поросший травой, сразу обрывался, деревья отступили от него, и хорошо видны были издали желтые вколоченные сваи. Стояли тут два здания, сооруженные из досок, чем-то похожие на будки; сотни рабочих копали землю, возили ее на тачках, вколачивали вручную сваи, дружно ухая; подтаскивали на вожжах сосновые бревна и пели «Дубинушку».
На рейде и у самого берега, немного выше по течению, стояли связанные плоты; артель выкатывала бревна; вылавливая их железными крючьями, лошади втаскивали их на берег. Погонщики громко кричали, размахивая концами вожжей, и бежали в гору за лошадьми.
Поодаль от плотов стояла единственная пока землечерпалка. Ее отражение колыхалось на тихой мелкой волне, которую она сама же и рождала. С железным скрежетом ползли по бесконечной цепи, одна за другой, полукруглые бадейки с донным песком и илом, опрокидываясь в бункер, а из него падал пенистый бурный поток в темный квадратный люк баржи.
Заложив руки за спину, Борис Сергеевич стоял у обрыва, осматривая эту, тихую пока, трудовую палестину, и глазами искал прораба, чтобы сказать ему о копрах, которые нужно соорудить срочно. Тот вскоре подошел.
Мистер Брайсон двинулся вдоль берега, попыхивая сизым пахучим дымком, за ним последовали остальные, делясь впечатлениями. Среди непонятных фраз, какими обменивались иностранцы, Дынников, услышал знакомое слово — название своей реки… С нею связано большое число важнейших вопросов, над которыми он много размышлял.
Брайсон ступил на подножку машины и, поддерживая дверцу рукой с розовыми блестящими ногтями, спросил через переводчика:
— Какие колебания уровня реки?.. хотя бы за двадцать лет? — Иностранец явно сбрасывал половину на «российское бескультурье».
— Передайте мистеру Брайсону, — отчетливо проговорил Дынников, чувствуя нечто похожее на гордость за своих предков. — Есть данные за пятьдесят шесть лет. Колебания уровня — 10—12 метров…
Брови эксперта дрогнули; наклонив голову, он нырнул в кабину, и когда Дынников сел рядом с ним, Брайсон высказал свое восхищение, но было ясно, что он не верит:
— Если это так, то вы счастливы… У нас изучение рек началось раньше на двадцать восемь лет… В Америке, как правило, проводят точные изыскания — для этого не жалеют времени, — делают расчеты, проекты, чертежи, потом уже приступают к сооружениям. И не перестраивают на ходу ничего. Выгода во времени может вам не дать эффекта.
Дынникову приличней было промолчать, тем более, что иностранец только советовал, а его намек на жесткие сроки строительства не требовал ответа.
Брайсон не понимал острейшей нужды чужой ему страны, для которой один день равнялся году. Ее социально-политический строй, может, был для него только экзотической особенностью, экспериментом, не имеющим никакого значения в деле устройства мира. По договору с фирмой он только на краткий срок вмешался в ход событий, как посторонний, и дипломатично предоставлял русским свободный выбор — или использовать его драгоценные советы, или, выслушав, позабыть…
Машины ворвались в деревню. Серая улица, соломенные крыши, резные карнизы с голубями и попугаями, замысловатые завитушки на коньках — полет крылатой фантазии плотников, медные самовары в окнах мелькали на обоих порядках и подпрыгивали, потому что и тут, в деревне, дорога была разъезжена, разбита, и широкие, как озера, стояли мутные лужи, которые не успели просохнуть после дождей.
Женщины, с ведрами на коромыслах, замирали там, где заставала их колонна машин. Босая ватага ребятишек, сопровождаемая собаками, бежала по луговине вдоль дороги, запинаясь и падая, крича вразнобой пронзительными голосами. Встречная подвода задержалась за деревянным мостком; пожилой крестьянин сидел на возу зеленой травы, туго натянув вожжи, потом спрыгнул с телеги и взял лошадь под уздцы. Но она, заслышав гудки, бросилась в сторону и понеслась; ось телеги зацепилась за груду хвороста и развалила ее.
