Тем временем Самсона окружили цыганки. Виктор насторожился, двое из трех любителей лепки поднялись со своих мест.
– Давай, золотце, я тебе погадаю, – предложила одна из них, на вид самая старшая. Полное морщинистое лицо ее светилось доброжелательной улыбкой. – Всю правду скажу: что было, что есть, что ждет впереди. Вижу, вижу, тяжесть на сердце имеешь, тоска душу грызет.
Ее черноволосые товарки все время перемещались, вились вокруг Самсона, словно стервятники над жертвой. И что-то частили, частили на своем языке. Свет факелов отражался в их золотых украшениях, разнообразил цвет иссиня-черных волос, цветы на подолах их многоцветных юбок взметались и оседали. Этот древний кочевой народ чуял добычу, как хищник, нутром выбирая самого слабовольного и внушаемого.
Двое «скульпторов» подошли поближе. Телохранитель взял старуху за локоть.
– Не нужно, – остановил его Самсон. – Пусть погадает.
– Пусть погадает! – возбудилась Милочка. – И мне потом!
Телохранитель оглянулся на оставшегося сидеть любителя лепки. Закутанный в шарф человек согласно кивнул, и охранник отпустил цыганку.
– Конкурентки, Маэстро, – подтолкнул мага ассистент. Но Маэстро не обратил на это внимания, он с напряжением вслушивался в слова цыганки.
– Позолоти ручку, драгоценный, – говорила старуха. – Дай монетку, какую не жалко. А я карты раскину, скажу, кто тебя иссушил, кто украл твое сердце. И еще скажу, как отбить ее у любовника, как приманить, приворожить.
– Не смей, – сказал Маэстро.
Он произнес это почти шепотом, вокзальный шум поглощал тихий голос ясновидца, но цыганки его расслышали. Гадалка повернулась, взглянула на мага, отшатнулась и сникла, сморщилась, будто мяч, из которого выпустили воздух, и застыла на месте, как околдованная. А ее товарки, напротив, заторопились прочь, подальше от этого странного человека и его черных немигающих глаз.
Маэстро встал, подошел к гадалке, приблизил свое лицо к ее лицу. Глаза в глаза. Губы его шевельнулись:
– Уходи.
Гадалка покорно поплелась прочь.
– Правильно, – одобрил действия мага Бюргер. – Этих попрошаек нужно гнать в шею. Только заразу разносят.
По вокзалу разнесся скрипучий голос дикторши:
– К сведению пассажиров! Автобус до платформы «Веселая»…
Голос дикторши утонул во всплеске шума. Гурьбой бросились к выходу цыгане, положил на стойку тира ружье Бюргер, поднялись, подхватив свои вещи, Колунов и Живчиков. Рыжаков собрал карты. Маэстро встал.
– Минутку, – задержал их всех Самсон. – Я пришел, чтобы пригласить вас в следующую субботу на свой концерт. Пожалуйста, приходите.
– Непременно приду, – сказал Живчиков. – Духовная пища для нас, интеллектуалов, просто необходима.
– А автограф дашь? – спросил Колунов. – Мне без автографа никак нельзя, односельчане не поймут, зачем я на концерт ходил, смеяться станут. А так вроде к знакомому.
– Дам, – улыбнулся Самсон. – И сфотографируюсь с вами тоже. Как только разберусь, как пользоваться айфоном, так сразу.
– А вы будете на концерте? – спросила Милочка телохранителя.
– Обязательно.
– И я обязательно! – радостно вскричала Милочка.
– Ну, до субботы! – Самсон помахал всем рукой. – И до свидания.
– Посидите со мной, Самсон, – попросила Мария.
– Целый день репетировал, устал, на ходу засыпаю. Простите. Посидим после концерта, – сказал Самсон и направился к выходу. За ним потянулись Виктор и двое мастеров лепки. А третий, закутанный в шарф, вышел на площадь и остановил такси.
Усевшись на заднее сиденье, незнакомец назвал адрес, уткнулся лицом в шарф и мысленно оценил виденное на вокзале. «А Маэстро и правда силен. Как он одним взглядом пресек все попытки старой ведьмы обобрать Самсона. Но почему? Почему он был против гадания? Видимо, что-то знает о Самсоне, чего не знаем мы. Интересно. Надо как-нибудь его навестить…»
Такси подвезло пассажира к незаметному флигелю, окруженному высоким каменным забором.
– Остановите, я здесь выйду, – сказал пассажир таксисту.
Контрольно-пропускной пункт миновал уже не человек в шарфе, а всесильный генерал Службы безопасности.
Лейтенант Бычков, увидев входящего в приемную генерала, вскочил и вытянулся по стойке смирно.
