Гуманитарную культуру в России пора реабилитировать (она в полуинвалидном состоянии) или добивать окончательно — это я уже от себя. В отличие от ректоров многих крупных вузов, в том числе пермских, которые выбирают второй вариант, опуская большой палец руки вниз (pollice verso — «добей его!»: жест, означавший в древнем Риме требование покончить с раненым гладиатором), Лев Любимов и руководитель пермской «Вышки» Галина Володина предлагают обратное: актуализировать гуманитарное наследие и гуманитарные технологии, обращаясь к опыту комплексного преподавания дисциплин гуманитарного цикла в зарубежных и некоторых российских университетах, в частности, в Смольном институте свободных искусств и наук, что в Санкт-Петербурге.
Изучение свободных искусств (Liberal arts) отнюдь не отвлекает студентов, например, экономического вуза от концентрированного погружения в профессию. Напротив, оно делает это погружение более органичным и, в конечном счете, более эффективным, поскольку экономика так или иначе затронута, если не обусловлена ценностным контекстом времени, эпохи, общества. В широком ее толковании экономика — это часть культуры, и если студенты это понимают, а главное, чувствуют, их предпринимательский горизонт более широк, чем у тех их сверстников, которые озабочены лишь соображениями непосредственной выгоды и редко выходят за пределы заданного им «тоннеля реальности». Они, то есть первые, дальше видят, они не столь скучны, их сознание более пластично, а воображение более расковано. В итоге чаще выигрывают и преуспевают именно они. Это достаточно простая истина, но, как писал А. Камю, элементарные истины — те, к пониманию которых приходят обычно в последнюю очередь.
Россия последнего десятилетия, похоже, выбирает слишком простое представление о реальности: главное — выжить, все остальное — от лукавого. Отсюда и резкое сужение культурного горизонта, и начинающийся коллапс гуманитарного сознания. Живые страны, как мне кажется, идут иным путем — путем постоянного расширения горизонта посредством непрекращающейся культурной игры, страхующей общество и человека от диктата привычки и обыденности. Для них Великое упрощение еще не наступило.
Мы все чаще говорим о необходимости инноваций. Но о каких инновациях может идти речь, если мы сами загоняем себя в кротовую нору голого прагматизма, если мы отбиваем у школьников и студентов чувство странности и подвижности окружающего нас мира? Нормальная жизнь должна, на мой взгляд, быть динамической медитацией, а человек — тонкой, воспринимающей мембраной, сплошным, так сказать, Ухом. Мастером Игры. Существом с разблокированной интуицией. А не лопающимся от важности занудой с набитым эрудицией чердаком. Вот тогда и можно ждать инноваций. Но без гуманитарных технологий и построенных на них образовательных стратегий это, скорее всего, невозможно.
Кстати, это понимали задолго до нас. В средневековых университетах помимо серьезных, специализированных факультетов — богословского, юридического и медицинского — существовал также «младший», артистический факультет — факультет свободных искусств, где преподавали общие и вместе с тем фундаментальные дисциплины, точнее, прививали универсальные культурные навыки и настраивали восприимчивость. Это была широкая интеллектуальная и артистическая пропедевтика, рыхление почвы и возделывание души. Когда эта практика шла плесенью, а университеты превращались в зубрильню, в пику им возникали ренессансные академии, где заново учились легко говорить о серьезном. Так классическая традиция, традиция свободных искуств — artes liberales, или Liberal arts — дожила до нашего времени, несколько изменив формат, но сохранив прежний дух и смысл.
Liberal arts не столько вкладывают нам в голову готовое знание, сколько проветривают ее и выметают из нее штампы. Они работают не столько с фактами, сколько с техниками. Лев Любимов назвал три момента, отличающих, по его мнению, Liberal arts: мышление, язык и IQ. При этом я припомнил структуру средневекового тривиума, одного из двух блоков, составлявших семь свободных искусств: грамматика, риторика, диалектика. Первые два «искусства» относились к языку и отчасти к мышлению, к его высокой норме. Диалектика представляла собой искусство мышления, его изобретательность и находчивость (IQ), умение переходить границы, все превращая во все, умение становиться другим и возвращаться к себе и в себя обновленным иным опытом. Я думаю, это знаменательная перекличка.
