– Он сказал: «О’йкасус, я не говорю «нет». Ты мой сын. Рискни, если считаешь это разумным». И не расспрашивай меня сейчас, К’мелл. Сперва дай мне немного подумать. Я проделал путь до Севстралии и обратно. Я по-прежнему заперт в этом маленьком тельце. Нужно ли нам делать это сейчас? Прямо сейчас? Почему мы не можем отправиться к нему, – О’гентур кивнул вниз, – и выяснить, зачем нам понадобился Род? Род – средство, а не цель. Кому действительно известно, что с ним делать?
– О чем вы говорите? – спросил Род.
– Я знаю, что мы с ним сделаем, – одновременно рявкнула К’мелл.
– Что? – спросила обезьянка, вновь лишившаяся сил.
– Мы отпустим этого мальчика и позволим ему отыскать счастье, а если он захочет помочь нам, мы примем его помощь и будем благодарны. Но мы не станем его грабить. Не станем причинять ему вред. Это подлое, грязное начало пути к тому, чтобы стать лучше. Если он выяснит, кем является, до встречи с ним, они смогут понять друг друга. – Она повернулась к Роду и спросила с загадочной настойчивостью: – Разве ты не хочешь узнать, кто ты такой?
– Я Род Макбан в сто пятьдесят первом поколении, – не задумываясь, ответил он.
– Ш-ш-ш, никаких имен. Я имею в виду не имена. А то, что у тебя внутри. Жизнь, бегущую по твоему телу. Тебе известно, кто ты такой?
– Ты играешь со мной в игры, – ответил Род. – Мне прекрасно известно, кто я такой, и где живу, и чем владею. Мне даже известно, что в настоящий момент я должен изображать человека-кота по имени К’родерик. Что еще я должен знать?
– Вы, мужчины! – всхлипнула К’мелл. – Мужчины! Даже будучи людьми, вы настолько глупы, что не в состоянии понять простой вопрос. Я спрашиваю не про твое имя, и не про адрес, и не про ярлык на собственности твоего прадеда. Я спрашиваю про тебя, Род, одного-единственного тебя, что когда-либо будет жить, вне зависимости от того, сколько внуков возьмет твое имя. Ты пришел в мир не ради того, чтобы владеть куском собственности или носить фамилию и номер после нее. Ты – это ты. Другого тебя никогда не было. И после тебя не будет. Чего хочет этот «ты»?
Род посмотрел на стены туннеля, который, казалось – так далеко внизу! – очень плавно сворачивал на север. Посмотрел вверх, на маленькие ромбы света, которые отбрасывали на стены туннеля посадочные двери на различных уровнях Землепорта. Он чувствовал, как собственный вес, полкилограмма или около того, мягко тянет его за руку, которую он положил на грубую поверхность вертикальной шахты. Сам пояс неудобно обхватывал его талию; он держал большую часть веса Рода и сдавливал его. Чего я хочу? – подумал Род. Кто я такой, чтобы иметь право хотеть что-либо? Я Род Макбан CLI, господин и владелец Пастбища рока. А еще я бедный калека, скверный телепат, который не может даже нормально слыжать и говрить.
К’мелл наблюдала за ним пристально, как хирург, но по выражению ее лица Род видел, что она не пытается заглянуть к нему в разум.
Он понял, что говорит почти так же устало, как О’гентур, которого называли чем-то вроде «Ойкасуса» и который обладал странными для обезьянки силами.
– Не думаю, что хочу чего-то особенного, К’мелл, разве что правильно говрить и слыжать, как другие люди в моем родном мире.
Она смотрела на него, и на ее лице он прочел глубокое сострадание и попытку принять решение.
О’гентур перебил Рода своим высоким, чистым, обезьяньим голосом:
– Скажи это мне, господин и хозяин.
– На самом деле мне ничего не нужно, – повторил Род. – Я бы хотел слыжать и говрить, поскольку другие люди тревожатся обо мне из-за этого. И я бы хотел достать капский треугольник, двухпенсовую треугольную синюю марку, пока я на Земле. Но это все. Надо полагать, по сути, я ничего не хочу.
Обезьянка закрыла глаза и, казалось, вновь уснула; Род подозревал, что это некий телепатический транс.
К’мелл прицепила О’гентура к старому штырю, торчавшему из стены шахты. Поскольку обезьянка весила всего несколько грамм, на пояс это никак не повлияло. Девушка-кошка ухватила Рода за плечо и притянула к себе.
– Род, послушай! Ты хочешь узнать, кто ты такой?
– Не знаю, – ответил он. – Это может меня огорчить.
