Он достал маленький нож.
Когда лезвие сверкнуло в свете пляшущих огней, девушка в дверном проеме наконец заметила лорда Сто Одного и его странных спутников.
Она заговорила с ним, и ее голос, разнесшийся в тяжелом воздухе, звучал определенностью и смертью.
VII
– Кто ты, принесший оружие к последнему внешнему рубежу Округа? – спросила она.
– Это всего лишь маленький нож, госпожа, – ответил лорд Сто Один, – им я никому не смогу причинить вреда. Я старик и ставлю повыше уровень своих жизненных сил.
Она равнодушно смотрела, как он приставляет острие ножа к собственному затылку и делает три полных, выверенных оборота.
Затем она внимательно оглядела его и сказала:
– Вы странный, мой лорд. Быть может, вы опасны для моих друзей и для меня.
– Я ни для кого не опасен.
Роботы изумленно посмотрели на него: голос лорда обрел глубину и насыщенность. Он действительно задал очень высокий уровень жизненной энергии, оставив себе не больше пары часов жизни, но к нему вернулись физическая мощь и эмоциональная сила времен расцвета. Роботы посмотрели на девушку. Та отнеслась к словам Сто Одного очень серьезно, словно они были неопровержимой истиной.
– Я ношу эти перья, – продолжил Сто Один. – Тебе известно, что они означают?
– Я вижу, что вы лорд Инструментария, – ответила девушка, – но не знаю, что значат перья…
– Отказ от иммунитета. Любой, у кого это получится, может убить меня или причинить мне вред без риска понести наказание. – Он без особого веселья улыбнулся. – Разумеется, у меня есть право защищаться, а драться я умею. Меня зовут лорд Сто Один. Зачем ты здесь, девочка?
– Я люблю того человека… если он еще человек.
Она всхлипнула и смущенно сжала губы. Было странно видеть эти детские губки стиснутыми от секундной душевной слабости. Девушка стояла, обнаженней новорожденного младенца, с лицом, покрытым вызывающей, странной косметикой. Она жила ради миссии любви в глубинах ничто и нигде – и все же осталась девушкой, личностью, человеческим существом, способным, как сейчас, мгновенно войти в контакт с другим человеческим существом.
– Он был человеком, мой лорд, даже когда вернулся с поверхности с тем куском конгогелия. Всего несколько недель назад эти люди тоже танцевали. А теперь они просто лежат на земле. Они даже не умирают. Я сама держала в руках конгогелий и творила с ним музыку. А теперь сила музыки поглощает его, и он танцует без остановки. Он не выходит ко мне, а я не осмеливаюсь войти в то место без него. Быть может, я сама стану еще одной кучкой на полу.
Крещендо невыносимой музыки заставило ее умолкнуть. Она дождалась, чтобы оно закончилось, а комната за дверью пульсировала фиолетовыми вспышками.
Когда музыка конгогелия немного стихла, лорд Сто Один произнес:
– Сколько времени он танцует один и сквозь него проходит эта странная сила?
– Год? Два года? Кто знает? Я спустилась сюда – и потеряла счет времени. Вы, лорды, на поверхности даже не позволяете нам иметь часы и календари.
– Мы сами видели тебя танцующей всего десятую часть года назад, – вмешался Ливий.
Она кинула на роботов быстрый, равнодушный взгляд.
– Вы те самые роботы, что недавно приходили сюда? Сейчас вы выглядите совсем иначе. Напоминаете древних солдат. Представить не могу зачем… Ладно, может, прошла неделя, а может, и год.
– Чем ты здесь занималась? – мягко спросил Сто Один.
– А вы как думаете? – сказала она. – Зачем сюда приходят все остальные люди? Я спасалась от безвременного времени, безжизненной жизни, безнадежной надежды, которые вы, лорды, навязали всем людям на поверхности. Вы позволяете роботам и недолюдям работать, но настоящих людей вы замораживаете счастьем, в котором нет ни надежды, ни выхода.
– Я был прав! – воскликнул Сто Один. – Я был прав, хоть и умру за это!
– Я вас не понимаю, – сказала девушка. – Значит, вы, лорд, тоже пришли сюда, чтобы сбежать от бессмысленной надежды, что спеленывает всех нас?
– Нет, нет, нет, – возразил он, а мятущиеся огни конгогелиевой музыки расчерчивали его лицо невероятными траекториями. – Я всего лишь говорил другим лордам, что нечто подобное творится на поврехности с вами, обычными людьми. И теперь ты в точности повторяешь мои слова. Кстати, кем ты была?
