Элейн не видела в этом ничего хорошего – и так и сказала. Она представила, как ей откручивают голову. Не говоря о боли и унижении, это казалось отвратительным – окончить жизнь в канализации, с тварями, которые даже не имели права на существование.
Не дав ей шанса возразить, Мой-милый-Чарли продолжил:
– Представь, что все выйдет как надо. Представь, что ты – Эстер-Элейн-или-Элеанор, которую мы ждали, человек, который сделает что-то для C’джоан и принесет нам помощь и свободу – или, кратко говоря, жизнь, настоящую жизнь. Как мы тогда поступим?
– Я не знаю, кто вбил вам в головы эти мысли насчет меня. Почему я – Эстер-Элейн-или-Элеанор? Что я сделаю для C’джоан? Почему я?
Мой-милый-Чарли уставился на нее, будто не верил своим ушам. Мейбл нахмурилась, словно не могла подобрать нужных слов, чтобы озвучить свое мнение. Крошка-крошка, юркнувшая в толпу с мышиной внезапностью, оглянулась, точно ожидала, что кто-то позади нее подаст голос. Она не ошиблась. Кроули повернула голову к Элейн и с невероятным высокомерием произнесла:
– Я не знала, что настоящие люди бывают невежественны или глупы. Похоже, к тебе относятся оба определения. Мы все получаем информацию от госпожи Панк Ашаш. Поскольку она мертва, у нее нет предрассудков насчет нас, недолюдей. И поскольку ей нечем заняться, она просчитала для нас миллиарды вероятностей. Все мы знаем, к чему сводятся большинство из них: внезапная смерть от болезни или газа, а может, доставка на бойню в больших полицейских орнитоптерах. Однако госпожа Панк Ашаш обнаружила, что, возможно, явится человек с именем, похожим на твое, со старым именем, а не цифровым, что этот человек встретит Охотника, что вместе с Охотником научит недодитя С’джоан посланию и что это послание изменит миры. Сотни лет мы называли ребенка за ребенком С’джоан. Теперь ты явилась. Может, ты – та самая. На мой взгляд, ты не слишком компетентна. Что ты умеешь?
– Я ведьма, – ответила Элейн.
Кроули не смогла сдержать изумления.
– Ведьма? В самом деле?
– Да, – смиренно сказала Элейн.
– Я бы на такое не пошла, – сообщила Кроули. – У меня есть гордость. – Она отвернулась, и на ее лице застыла маска вечной боли и презрения.
Мой-милый-Чарли прошептал стоявшим рядом с ним, не заботясь о том, услышит Элейн его слова или нет:
– Это чудесно, чудесно. Она ведьма. Человеческая ведьма. Возможно, великий день настал! – И почтительно обратился к Элейн: – Элейн, пожалуйста, посмотри на нас.
Элейн посмотрела. Если не задумываться о том, где она находилась, казалось невероятным, что пустой старый нижний город Калма лежал сразу по ту сторону стены, а оживленный новый город – всего на тридцать пять метров выше. Этот коридор сам по себе был миром. Ощущался как мир, с омерзительными желто-коричневыми цветами, тусклыми старыми фонарями, смесью людской и животной вони из-за отвратительной вентиляции. Крошка-крошка, Кроули, Мейбл и Мой-милый-Чарли были частью этого мира. Они были настоящими – но находились снаружи, снаружи, с точки зрения Элейн.
– Отпустите меня, – сказала она. – Однажды я вернусь.
Мой-милый Чарли, который явно был здесь лидером, произнес, будто в трансе:
– Ты не понимаешь, Элейн. Единственный возможный для тебя «уход» отсюда – это смерть. Другого пути нет. Мы не можем выпустить прежнюю тебя за дверь, ведь тебя отправила сюда госпожа Панк Ашаш. Либо ты идешь вперед к своей судьбе – и к нашей судьбе тоже, либо делаешь это, и все получается, ты любишь нас, а мы любим тебя, – мечтательно добавил он, – либо я убиваю тебя своими собственными руками. Прямо здесь. Прямо сейчас. Сперва я могу дать тебе еще глоток чистой воды. Но не более того. Выбирать особо нечего, человеческое существо Элейн. Как ты думаешь, что случится, если ты выйдешь наружу?
– Надеюсь, ничего, – ответила Элейн.
– Ничего! – фыркнула Мейбл, лицо которой вновь стало негодующим. – Примчится полиция на своем орнитоптере…
– И вскроет тебе мозги, – сказала Крошка-крошка.
– И узнает про нас все, – сказал высокий бледный человек, прежде молчавший.
– И через час, самое большее – два все мы будем мертвы, – сказала Кроули со своей скамьи. – Будет ли это иметь для вас значение, мадам и Элейн?
