Я не знал, когда зарождающиеся в Лин магические способности станут реальной силой, и попросил, чтобы до поры это оставалось нашим с ней секретом. Обманывать ее не составляло особого труда. Я прибыл на Императорский остров, чтобы разрушить установившееся в Империи правление. И что теперь? Я готов отступить только потому, что император напомнила мне мою покойную жену?
Я вонзил перо в пергамент. Нет. Дело было не только в этом. Она тоже пыталась изменить Империю, только делала это по-своему. Она уничтожила все конструкции во дворце, возвращала людям осколки костей. Не честнее ли сначала узнать, каким она видит свое правление, а уж потом свергать ее с трона?
Я знал, как на это ответил бы Джио. Он бы сказал, что люди заслуживают того, чтобы править самим, император им для этого не нужен. Возможно, он прав. Но я знал, какими ненадежными бывают люди, как они меняют окрас, словно хамелеоны, и грызутся из-за мелочей, оставляя нерешенными действительно серьезные проблемы.
И нельзя было забывать об угрозе возвращения Аланги.
Кто они? Они такие же, как мы с Лин? Если они действительно такие страшные, как их расписывали Сукай, то сейчас самое неподходящее время для разрушения Империи.
Проклятье. Я-то думал, что все будет просто.
О магических способностях Лин я писать не стал. Но я не дурак, я понимал, что наступит момент, когда мне придется сделать выбор.
Откинулся на спинку кресла.
– Как же мне поступить, Мэфи? Что ты делаешь, когда надо принять трудное решение?
Ответил он не сразу. Мне казалось, еще чуть-чуть – и я увижу, как крутится мыслительный механизм у него в голове. Когда вообще он принимал трудные решения? Разве что когда выбирал, за какой рыбой погнаться.
– Первым делом, – медленно сказал Мэфи, – надо убедиться, что ты не голодный.
Я рассмеялся. Действительно, неплохой совет. И мне не мешало бы подкрепиться.
– Давай прогуляемся в город, я куплю тебе что-нибудь вкусное, а когда вернемся, здесь уже подадут обед.
Джио написал мне, что на Рие я смогу найти человека Безосколочных, он торгует резными изделиями из черепашьих панцирей.
Перед уходом я поговорил со своими стражниками, приказал до обеда посменно дежурить у комнаты императора. Освободившись от текущих обязанностей, повесил камзол сушиться в комнате и отправился в город.
Столица Рии не выставляла свое богатство напоказ, хотя, что город богат, становилось понятно с первых шагов по его улицам. Повсюду через равные промежутки расставлены каменные фонари, несмотря на дождь и грязь, груд мусора и отбросов нигде не видно, дома белые, трехэтажные, с отделкой из дерева, встречались и четырехэтажные. И навесов достаточно, чтобы не промокнуть, если идешь ближе к стенам. Мэфи, в отличие от меня, получал удовольствие, передвигаясь по центру улиц. Он то и дело останавливался и встряхивался, что не очень-то нравилось встречным прохожим.
Я попытался сделать ему замечание, намекнул, что люди не любят, когда их забрызгивают посреди улицы.
На что Мэфи только пожал плечами:
– Я люблю дождь.
По пути я остановился купить дамплинги. Подкидывал по одному и наблюдал, как Мэфи ловит их на лету. Дамплинги были горячие, сквозь бумажный пакет просачивалось масло.
У меня в наплечной сумке вместе с дневником Диона лежала записка, которую я собирался переправить Безосколочным.
В дневнике Дион описывал свое знакомство с Ийланом Сукай, первым императором. И было в его рассказе нечто, о чем не упоминалось в легендах. Только я не мог понять почему.
Лавка человека Безосколочных располагалась неподалеку от губернаторского дворца. Дверь хозяин подпер камнем, чтобы не захлопнулась. Я нырнул под навес, и мне на шею пролилась струйка холодной воды.
По спине пробежала дрожь. Может, конечно, из-за воды, но у меня появилось неприятное ощущение, будто за мной наблюдают. Я обернулся, но никого подозрительного среди прохожих не заметил.
Мэфи поднял голову, озадаченно посмотрел на меня и шепотом спросил:
– Все хорошо?
Я в ответ похлопал его по голове. Но у меня не было уверенности, что все хорошо. В последний раз, когда у меня возникло точно такое же неприятное ощущение, на меня напала конструкция императора и чуть меня не убила.
