У меня снова сдавило грудь, я вдруг почувствовал, что падаю, проваливаюсь сквозь пол, а потом и сквозь землю.
Проклятье!
Лин нахмурилась:
– Кто такая Эмала?
– Я хотел сказать – ваше высочество.
Да уж, Йовис, выкрутился, очень правдоподобно.
– Но ты назвал меня Эмалой.
Не знаю, почему я не хотел ей рассказывать. При одной мысли об этом у меня все внутренности сжимались.
– Это женщина, которую я когда-то знал. Прости. Твои глаза, у нее были такие же.
Лин перестала хмуриться, и взгляд ее стал печальным. Не то чтобы ей стало меня жаль, она словно смогла взглянуть на то, что скрывалось за моими словами, и поняла все, что я хотел ей сказать. Как будто бы она знала, каково это – потерять человека, который определяет всю твою жизнь. А потом мне вдруг захотелось ей обо всем рассказать, потому что я знал – она поймет. Я открыл рот, и тут в дверь кто-то постучал.
– Ваше высочество?
Лин отвела взгляд и сказала:
– Войдите.
Я рухнул обратно в кресло, мне захотелось стать невидимым.
Вошел слуга с камзолом в руках.
– Мне приказали принести вам это. Ваше высочество, мы на Рие живем скромно, без излишеств, так что, боюсь, нам не удалось найти что-то, соответствующее вашему положению.
Ложь. Слуга явно не умел притворяться. Он протянул нам камзол – действительно более чем скромный. Коричневый, с неровной вышивкой, как будто рука, которая держала иглу, не просто дрожала, а постоянно уходила куда-то в сторону. В общем, это было похоже на курточку для ребенка.
Лин скинула мантию, и свет из окна упал на ее жилистые плечи.
– Понимаю, – сказала она. – И пожалуйста, передай своему господину, что ценю его заботу, но этот камзол мне не подходит.
– Это все, что мы можем вам предложить…
Лин мягко перебила слугу:
– Камзол, в котором нас встречал губернатор, прекрасно мне подойдет.
– Это мужской камзол, – пробормотал слуга.
– А у меня не самая женская фигура.
Слуга поклонился и попятился к двери. По пути он не переставал извиняться: мол, он не хотел ничего сказать о фигуре императора, он ничего такого не имел в виду и, конечно, конечно, камзол губернатора очень подойдет императору.
– Это так ты хочешь обеспечить себе поддержку? – спросил я, когда дверь за слугой закрылась.
Лин вскинула руки:
– А что мне делать? Позволить ему куражиться надо мной?
– Нет, конечно. Хотя в буквальном смысле слова снимать с него камзол – это…
– Мелочно, я знаю. Но, сложив ручки и проглатывая все его вежливые оскорбления, я его уважения не добьюсь.
Признаю, дело было не только в глазах. Она была такой же неукротимой и решительной, как Эмала. Она была императором. Я не должен был об этом забывать. И причин для этого у меня хватало.
– Еда? – спросила Трана, и я вздрогнул от неожиданности.
– Они скоро нас накормят, – сказал ей Мэфи.
– А, наши подопечные, – улыбнулась Лин. – Совсем забыла распорядиться, чтобы им принесли еду. Попрошу, когда принесут камзол.
Она сняла императорский головной убор, с которого еще стекали капли дождя, и поставила его на стол.
– Времени до обеда достаточно. Иди обсушись, отдохни и убедись, что твои стражники держат ухо востро. – Она с любовью почесала Трану под подбородком. – Когда придет время спуститься в обеденный зал, попрошу, чтобы нашим маленьким зверушкам прислали сюда поесть.
Я оглядел Мэфи и Трану и уточнил:
– Не такие уж они и маленькие.
Если они продолжат расти, то очень скоро станут размером с пони, подумал я и вспомнил, как Мэфи, когда был маленьким, любил лежать у меня на шее, как меховой воротник. Возможно, придет время, когда он будет таскать меня на своей шее. Глупости, конечно, он практически перестал расти.
Лин жестом отпустила меня, я вышел из комнаты, Мэфи – следом. В коридоре я схватил какого-то слугу за локоть и спросил, куда меня поселили.
Комната была гораздо меньше комнаты Лин, но зато находилась в моем полном распоряжении. Стражникам и слугам повезло меньше.
Сняв сырой камзол, я достал лист пергамента и быстро написал короткое донесение безосколочным.
Белый меч пока не нашел. На Рие не желают признавать власть Лин. Конструкции – проблема, и не только в северо-восточных областях.
