— Ты же знаешь, что цель такого воспитания — обратить их устремления на преодоление так называемого внутреннего барьера. Что не особенно интересует американскую цивилизацию в целом. По правде сказать, даже безотносительно к проявлениям тех поразительных сил, которые демонстрируют некоторые из развивших их эсперов, я частенько завидую им.
— Что? Ты, Фил?! — Макензи ошарашенно уставился на своего друга.
Морщины глубже прорезали лицо Спайера.
— Этой зимой с моей помощью были застрелены многие мои сограждане, — тихо произнес он. — Моя мать, жена и дети укрылись вместе с остальными в форте на вершине Маунт Лассен, и когда я с ними прощался, и я и они прекрасно понимали, что прощание может оказаться последним. В прошлом я также не раз помогал убивать людей, не причинивших лично мне ни малейшего вреда, — Он тяжело вздохнул, — Я часто задумываюсь, каково это на самом деле — обрести мир не только со внешним окружением, но и внутри самого себя.
Макензи попытался выкинуть из головы образы Лоры и Тома.
— Разумеется, — продолжал Спайер, — основная причина, по которой ты, или если уж на то пошло, я сам, не доверяем эсперам в том, что они являются представителями чего-то абсолютно нам чуждого. Чего-то такого, что могло бы при случае полностью перевернуть все наши представления о жизни, с которыми мы выросли. Знаешь, пару недель назад, будучи в Сакраменто, я заскочил в исследовательскую лабораторию университета глянуть, что там делается. Это просто невероятно! Любой обычный солдат поклялся бы, что это колдовство. И уж это точно было куда чуднее, чем… ну, там просто чтение мыслей или перемещение предметов силой своего духа. Но для нас с тобой это лишь новое блестящее приспособление. Мы его с трудом, но все же проглотили бы.
А все почему? Потому что это — научная лаборатория. Эти ребята в ней имеют дело с реактивами, электроникой и микроорганизмами. Это вполне совместимо с мировоззрением образованного американца. Но мистическое слияние со всем сущим… э, извините! Это уже не для нас. Мы могли бы надеяться достичь Воссоединения, лишь отринув все, во что когда-либо верили. В нашем возрасте, Джимбо, человек редко готов отречься от всей своей жизни и начать с нуля.
— Может, и так, — Макензи утратил интерес к этой теме. До поселения уже оставалось совсем недалеко.
Он обернулся к отставшему на несколько шагов капитану Халсу.
— Что ж, мы поехали, — сказал он. — Передайте мои поздравления подполковнику Ямагучи и скажите ему, что он назначается командиром до момента нашего возвращения. Если будет что-нибудь подозрительное, пусть он действует по собственному усмотрению.
— Слушаюсь, сэр. — Халс отдал честь и молодцевато развернул своего коня. Вообще-то Макензи не было особой нужды повторять лишний раз то, что уже было оговорено между офицерами, но он знал цену формальному ритуалу. Он пустил своего здорового гнедого мерина рысью, слыша за спиной сигналы горнов, передающие приказы и выкрики сержантов, отдающих команды своим взводам.
Спайер держался рядом с ним. Макензи настоял на присутствии второго парламентера во время переговоров. Пожалуй, если его собственные извилины и могли еще спасовать перед высокопоставленным эспером, то уж интеллект Фила вряд ли уступал их уровню.
«Хорошо, что хоть не возникает никаких дипломатических вопросов и тому подобной дребедени. По крайней мере, я так надеюсь…» — подумал Макензи. Чтобы расслабиться, он сконцентрировался на том, что его окружало в настоящий момент. Стук копыт, подпрыгивающее вверх-вниз седло, раскачиваемое работой упругих конских мышц, поскрипывание конской упряжи и подрагивание перевязи с саблей на собственном боку, приятный чистый запах, исходящий от сильного животного… Вдруг ему вспомнилось, что именно этот фокус, что он сейчас проделывал, был из арсенала эсперов, обычно рекомендуемый ими для успокоения.
Ни одна из их коммун не была ограждена стеной, как большинство городов и все без исключения боссменские поместья. Офицеры свернули с хайвея и направились вниз по улице, пролегающей между домами с колоннами. По обе стороны открывались бесчисленные переулки и боковые аллейки. Хотя в целом поселение и не занимало большой площади, состоя из построек, в которых проживали вместе большие группы, общины, суперсемьи, или как уж им там нравилось себя именовать. Такой уклад послужил причиной возникновения некоторой враждебности у простых смертных к ордену и породил множество грязных шуток и сальных анекдотов, имеющих хождение в народе. Но Спайер, которому уж точно было известно больше, чем кому бы то ни было, уверял, что внутри ордена половых извращений не больше, чем в любом другом месте. Идея, по его словам, состояла в том, чтобы избавиться от собственничества, изжить принцип: «либо ты — либо тебя», и по возможности воспитывать детей, как часть единого целого, а не потомство отдельного клана.
