Поверь, насмешка гнусного ублюдка
Не менее жестокой будет плетью,
Чем та, что их родную мать секла
На площади, нагую, пред толпой.
Тизель
Ах, добрая душа, ты о других страдаешь,
Когда сама пред выбором стоишь!
Сулета
Тизель
Как же… Разве госпожа,
Ну, матушка… с тобой не говорила?
Я думал…
Сулета
Я не видела ее
С тех пор, как принесли отца домой…
(Входит Албрайс, герцогиня Марлирская)
Тизель (приседая)
Албрайс
Оставь нас, с дочерью хочу побыть наедине.
(Тизель уходит)
Албрайс
Твой отец не успел еще лик отвернуть свой от мира сего,
А хирург говорит мне, что сделает это,
пока не забрезжил рассвет.
Нет, уймись, дорогое дитя, мы не можем дать волю слезам,
Мы не можем позволить сейчас эту роскошь себе.
Выйдя замуж, представь, по любви, я отринула все,
Даже статус принцессы — увы! — я презрела тогда.
Но теперь, когда брат мой погиб от руки твоего же отца,
А второго застигли в прелюбодеянии с тою змеей,
Я — единственный отпрыск Герика-короля, живущий на
этой земле.
Я ответить должна зову крови и выполнить долг пред семьей.
Дочь моя, только в жилах твоих эта кровь идеально чиста.
От того, на чьих простынях заалеет она в твою брачную ночь,
Будет зависеть судьба этой бедной, несчастной страны.
Вот их светлости Парнилесс, Драксимал притязанья имеют
на трон, и равны их права.
И рука твоя чашу весов Рэпонина склонит к одному иль другому.
Сулета
Я должна разделиться на части, словно добрая туша мясная?
Албрайс
Не дерзите мне, леди! Ужель я тебя воспитала ущербной,
с недостатком ума?
Сулета
Драксимал — средоточье пороков, горький пьяница,
деспот зловредный,
Три жены от него уж сбежали в ладье Полдриона;
Парнилесс еженощно танцует со своим же учителем танцев
танец женщины!
Ты говоришь, будто я должна выбрать в мужья одного из двоих
И что мне не хватает ума, — но возможно ли это,
Если я ощущаю гадливость — ну просто воротит с души.
Я скажу откровенно тебе: королевская ль кровь течет в
моих жилах,
Иль обычную кровь проливаю на томимую жаждою землю —
Мне не важно, да, мне все едино, пусть не буду иметь ничего!
(Сулета уходит)
К востоку от Дрида на Эйрогском тракте, 15-е предосени
Следующее, что я поняла сквозь сон, это что Шив поднимает меня в коляску, а Джерис перекладывает багаж, пытаясь освободить мне местечко.
— Все хорошо. — Я выпуталась из складок плаща. — Я посижу впереди.
Шив улыбнулся.
— Ты уверена?
Я зевнула.
— Подремлю в дороге, мне не привыкать. Ой! — взвизгнула я — твердый переплет воткнулся в ребра.
— Что такое? — Джерис пугливо огляделся.
— Вот что. — Я полезла за пазуху и вытащила книги. — Здорово же я устала, раз заснула прямо на них!
При виде названий у Шива заблестели глаза, но едва он собрался открыть первый томик, как снова появился Дарни. Маг быстро сунул книги в холщовый мешок и положил в седельную суму.
— Я расплатился, так что поехали. Ливак никто не видел, пусть так и остается. Пусть все думают, будто мы и впрямь торговцы краской.
Если так, то запертые сундуки и охрана обретают смысл. Я с невольным уважением посмотрела на Дарни — возможно, у него есть скрытые таланты.
Коляска выехала со двора, и я задремала. Я могу спать где угодно, пока чувствую себя в безопасности, кроме разве что козел дилижанса, но Джерис правил так, будто вез поклажу с яйцами, и дорога была в хорошем состоянии. К полудню, когда мы остановились, чтобы дать отдых лошадям, я открыла глаза и поинтересовалась, какой будет наша следующая остановка в этом безумном путешествии. Ждать пришлось недолго.
Почти у самой границы Эйрога Дарни свернул на проселок. Въехав на холм, мы увидели внизу озеро, окаймленное деревьями, и группку зданий. Над крышами мастерских торчали печные трубы, похожие на луковицы, они выбрасывали в голубое небо клубы грязного дыма.
— Дарни!
Топорно скроенный мужчина в перепачканных глиной рубашке и штанах вышел из низкого сарая и помахал нам. Потом повернулся к озеру и кликнул мальчишку, который ловил рыбу с низкого сука.
