— Поль, нечего меня винить.
— Если я отправлюсь на курсы, что потом?
— Я сделаю все, что в моих силах.
Поль Вэйн встал, вновь заполнив свой костюм, словно в спущенный мяч опять накачали воздух. На лице его появилась улыбка, которую Боб Лоусон всегда считал неотразимой.
— Благодарствую. Остается лишь одно, так пройти эти чертовы курсы, чтобы этого Брайана Хартфорда удар хватил. Знаю, Боб, откуда ветер дует, это все не ты выдумал. Спасибо, что ты преподнес мне это так деликатно.
Лоусону полегчало. Он любил Поля, когда тот вел себя прилично. Отодвинул картину, прикрывавшую встроенный в стену шкаф, покрутил циферблат и открыл дверцы, за которыми скрывался богатый набор бутылок.
Налив виски, они оба выпили за успехи курсов Джея Барнса Лоуренса.
С увлечением Элис бриджем Поль смирился безропотно, но просил ее, чтобы по возможности она была дома, когда вечером он возвращался с работы. Когда холодно спросила «Зачем?» — ответа он не нашел.
— Бридж меня развлекает, занимает ум. Я играла еще в университете. Ты не знал?
— Нет. Помню, мы когда-то играли вместе, но не знал, что ты воспринимаешь это так всерьез.
— Видел бы ты меня до нашего знакомства! Я играла часто, и весьма неплохо, — зло фыркнула она. — Я тебе готовлю — чего ты еще хочешь?
— Не будем ругаться. Играй ты в свой бридж…
Его не удивило, когда вечером, после разговора с Бобом Лоусоном, Элис не оказалось дома. В духовке ему была оставлена запеканка. Поев немного, он собрался опять заняться стеллажом в подвале, как кто-то позвонил в дверь.
— Добрый вечер, мистер Вэйн, — сказал Плендер.
Поль отступил, чтобы сержант мог войти, но тот только покачал головой.
— Мистер Хэзлтон просил узнать, не могли бы вы прийти в полицию?
— В полицию?
— Нужно выяснить некоторые вопросы. Полагает, что в участке это сделать проще. Я с машиной.
Плендер наблюдал за Вэйном, который поднял руку к горлу, словно его душил воротник, но не возмутился и не протестовал.
Поль Вэйн был в полиции только раз, когда у него из машины украли приемник. Его удивило, как непринужденно там все себя ведут, мужчины болтали и шутили, словно в клубе. Когда он входил, дежурный сержант обратился к старухе с кошелкой:
— Ты опять здесь, бабка? За что на этот раз?
Ответ старухи перекрыл всеобщий хохот, к которому присоединилась и она сама.
— За что ее?
— За кражу в супермаркете. Одна из наших постоянных клиенток.
Свернули направо. «Точно как у нас в конторе», — мельком подумал Поль. Потом Плендер постучал в какую-то дверь, и они вошли в комнату, где стоял стол, зеленые шкафы с картотеками, а на серых стенах — фото полицейских спортсменов. Хэзлтон поднялся из-за стола. Лицо его лоснилось, рука была твердой и теплой.
— Мило с вашей стороны, что пришли. Мы подумали, будет лучше, если кое-что выясним в участке.
Поль, оглядев голую, неуютную комнату, подумал, что же можно выяснить в таком месте. Как могут люди, работающие здесь, понять мотивы своих ближних?
— Это суперинтендант Полинг.
Седовласый мужчина с тонкими чертами лица, надув губы, не подал Полю руки, только кивнул. Сидел в стороне, почти за спиной Хэзлтона, и казался нейтральным наблюдателем. Оба выжидательно взглянули на Поля. Тот чувствовал, что ему нужно что-то сказать.
— Полагаю, речь пойдет о той пишущей машинке.
— Машинка… да, с нее начнем, — охотно согласился Хэзлтон. — Мы хотели бы услышать от вас все, что знаете. Будьте добры повторить то, что рассказали мне вчера вечером, и добавьте все, что помните. Не спешите.
Плендер, сидевший у дверей, достал блокнот. Поль Вэйн говорил спокойно. Когда закончил, Хэзлтон покачал головой.
— Все это мы уже слышали.
— Больше мне нечего сказать.
— Вот фотокопия письма, отпечатанного на вашей машинке. Вам это ни о чем не говорит?
Поль начал читать.
— Это адресовано не Луизе Олбрайт.
— Я не говорил, что ей. Это письмо, адресованное исчезнувшей француженке.
— Возможно, это вообще не связано с тем случаем.
— Я и не говорил, что связано. Только спросил: ни о чем вам это не говорит?
— Совершенно ни о чем.
— А имя Абель? Вы знаете кого-нибудь по имени Абель? Вам оно никого не напоминает?
