Фэррант прищурился и посмотрел на меня. От этого усилия лицо его нахмурилось, но все следы суровости немедленно испарились, когда он жалостливо вдохнул, Втягивая воздух с легким свистом, и сказал:
— Ох, бедолага, что ж с вами случилось?
— Женушка из дому вышвырнула, — сказал его собеседник со смехом, и я было присоединился к нему, но Фэррант остановил нас, подняв большую руку и покачав головой.
— Нет, — сказал он серьезно и продолжил смотреть на меня, будто давая мне шанс объясниться.
— Я пришел повидать сестру, — сказал я, — только дома не застал.
Фэррант кивнул.
— Где она живет-то?
— На Троттер-стрит.
Я понимал, что напрасно говорю это, но мне никак не приходило в голову название другой улицы поблизости. Ругая себя за беспечность, я ждал, что он спросит, как же зовут мою сестру и в каком доме она живет, но он просто кивнул и продолжил:
— А вы где живете?
— На другом конце города. В Патни, — сказал я.
— Это далеко, — сказал Фэррант.
Он огляделся и подвигал ногой, пока не наткнулся на табуретку, подцепил ее и подтянул ко мне.
— Вот. Ни к чему стоять после такого вечера.
— Спасибо, — сказал я и сел.
— Какое-то срочное дело? — спросил Фэррант. — Я могу передать, если хотите. Я там живу, в двадцатом доме.
Мгновение я не имел ни малейшего представления, что ему сказать, но потом будто молния вдруг осветила ландшафт, который лежал во тьме, и я ясно понял, что должен ответить.
— Большое спасибо, но дело в том, что я только что вернулся из Петуорта.
Мне показалось, или Фэррант и его спутник украдкой переглянулись? Я продолжил:
— Ее сын там служит, и я приехал рассказать ей, как у него дела.
Я помедлил, но они молчали, хотя и смотрели на меня так напряженно, что я не мог не отметить это вслух, чтобы не вызвать подозрений.
— Так вы знаете Петуорт? — сказал я, глядя на своих собеседников. — В Сассексе?
— Только по слухам, — ответил Фэррант с сухой усмешкой.
— Вы бы его только видели! Настоящие катакомбы. Большая часть дома пустует, и слуги с утра до вечера бегают взад-вперед.
Подошла служанка, худая темноволосая девушка лет восемнадцати, чтобы принять мой заказ. Я подумал, не заказать ли им чего-нибудь, но решил, что это слишком назойливо.
— Капни туда кой-чего, Кейт, пусть он согреется! — крикнул старик в красном галстуке, когда она пошла прочь. — А то он возьмет да и помрет от холода!
Она повернулась и крикнула что-то через плечо, но ее слова заглушила волна хохота, пробежавшая по комнате до самого старика.
— Честно говоря, — сказал я, — я и сам надеялся найти там себе место; Пол славный мальчик, и я думал, они могли бы захотеть взять еще коня из той же конюшни. Но…
Фэррант поднял руку и наклонился ко мне:
— В каком качестве, мистер…
— Дженкинсон, — сказал я. — Старшего слуги, знаете ли. Я был помощником дворецкого на прежнем месте, — тут я сделал паузу для пущего эффекта и понизил голос, — но хозяин умер прежде, чем написать мне рекомендацию.
Я рассмеялся — или, скорее, Дженкинсон рассмеялся, потому что я едва узнал лукавый и циничный смешок, который сорвался с моих собственных губ. Старик в красном галстуке тоже рассмеялся, но нас быстро заставил устыдиться и замолчать Фэррант, который не пожелал подстраиваться (а ведь братство поверхностного бессердечия — самый большой клуб в мире, и отказ от членства в нем требует мужества) и продолжал все также серьезно смотреть на меня.
— Но оказалось, что полковнику Уиндэму — он там теперь хозяин — нужны только те, кто пришел из их старого дома. — Я подмигнул Красному Галстуку — Его жена, видите ли, из евангелических христиан и очень заботится о морали слуг.
Девушка принесла мне портер, и я подмигнул и ей тоже.
— Ваше здоровье, господа.
Фэррант торжественно поднял бокал, но пить не стал.
— В старину я бы там к месту пришелся, — сказал я, — если верить рассказам Пола. Полон дом народу, художники, поэты и кто там еще… Женщин тоже хватало, а в каждом углу либо член Королевской академии, либо ублюдок его лордства.
Я покачал головой, выражая — или пытаясь выразить — сожаление, что пропустил такие интересные дела.
— Это вы про третьего графа? — спросил Фэррант.
