— Потому что почти не о чем рассказывать. Мы неблизки.
— Думаю, не из-за отсутствия попыток с вашей стороны, — пробормотала она, неожиданно разозлившись на эмоционально закрытого человека, к которому она привязалась больше, чем должна была.
Гектор захлопнул бумажник и убрал его в карман:
— Слишком мало… слишком поздно.
Что он хотел этим сказать? Лука рассказывал ей, что Гектор признал его сразу, как только узнал о его существовании. Он заплатил за его образование; судя по фотографии, он пришел на его выпускной вечер, а сейчас позвонил ему с просьбой помочь.
Чарли хотела спросить, что он имел в виду, но одного взгляда на его лицо хватило, чтобы она передумала.
— Я хотел, чтобы мы стали ближе, но не знал, как это сделать, — проговорил Гектор так тихо, что она едва его услышала.
Это так похоже на Луку: помнить о человеке, который дал ему старт в жизни, но не хотеть с ним сближаться.
— Я бы хотел, чтобы все было иначе.
Она проглотила комок в горле и спросила:
— Вы говорили ему это?
Гектор потер лоб:
— Нет. Мы оба ничего не смыслим в психологии и всегда говорим только о работе. Рэд возмутительно обращался с мальчиком, и я хотел компенсировать ему это. Но…
Она знала, что он собирается сказать. «Но было слишком поздно». Лука уже выстроил свои барьеры и научился никому не доверять.
Ее сердце болело за того впечатлительного мальчика, которым был Лука. Мальчика, который наблюдал за тем, как его мать портит свою жизнь из-за человека, который ее не любил, мальчика, чей отец много лет отталкивал его, мальчика, который был слишком испуган, слишком травмирован, чтобы доверять своему деду.
— Лука любит вас. Иначе его бы здесь не было.
Его лицо смягчилось, когда он погладил ее по руке.
— Я надеюсь на это. Нельзя винить старика в том, что он стал слишком сентиментальным и хочет, чтобы у него была семья.
Чарли хотела сказать что-то банальное. Она хотела сказать, что Лука любит его и, помогая деду в трудной ситуации, он, возможно, приоткрывает дверь к более теплым отношениям.
Но Чарли промолчала. Она надеялась, что это так, но как хорошо она знала Луку? Она думала, что начинает узнавать его, пока он не выстроил эту невидимую стену, стену, которую она сама создала бы между ними… если бы могла.
— Я позволю тебе вернуться к работе. Если наша звезда хорошо вела себя в поездке, это еще не означает, что у него не может случиться приступа гнева, если что-то будет плохо спланировано.
— Это точно.
Гектор остановился возле двери, и морщинки возле глаз стали еще глубже.
— Постарайся узнать моего внука получше. Дай ему шанс.
Она молча спряталась за монитор, не желая, чтобы он увидел, как покраснели ее щеки.
Когда зазвонил ее телефон, Чарли напряглась. Если честно, она ждала, что Лука позвонит раньше, сразу после того, как она сбежала из кафе в Эчуке.
Несмотря на то что она мысленно уже придумала около ста ответов, все они исчезли из ее головы, когда она с опаской взяла в руку телефон.
Она должна придерживаться своего решения сохранить деловые отношения с ним. Всю следующую неделю он проведет в «Ландри рекордс», пока не закончится тур, и это означало, что она будет видеть его каждый день.
Чарли трясущимся пальцем нажала на кнопку «Ответить»:
— Привет, Лука.
— О, да это сам великий Гудини!
Она обрадовалась, что он смог сохранить свое чувство юмора, и покрепче прижала телефон к уху.
— Это было не исчезновение, а скорее акт милосердия.
— Для кого?
— Для меня и Шторма. У нас была масса дел, и я не могла упустить возможности поговорить с ним.
Напряженное молчание Луки было плохим сигналом.
— Я могу понять преданность работе. Но бросить меня, чтобы провести три часа в автобусе Шторма?
— Я сказала тебе, это была работа…
— Прекрати. — Его усталый вздох разрезал тишину. — Я думал, что мы все решили насчет произошедшего в Бендиго.
Чарли замерла, словно кровь, бегущая по венам, неожиданно стала холодной. Она не хотела это обсуждать, не хотела, чтобы он требовал ответов на вопросы, которые она не собиралась ему давать. Кроме того, если он узнает о том, что она чувствует к нему, это повлияет не только на их совместную работу, но и на ее отношения с Гектором.
