— Пойдем. — Ее слова прозвучали резко, но она не могла сидеть больше ни секунды, поэтому схватила свою сумку.
— Эй, помедленнее.
Лука поймал ее за локоть, и она напряглась. Несколько дней назад она мечтала о физическом контакте и растаяла бы от его легкого прикосновения. Сейчас же его сильные пальцы, схватившие ее за руку, вызвали волну воспоминаний, которые привели ее к одной мысли: она может привязаться к человеку, который ей не подходит.
Как ни иронично, Чарли провела несколько лет, пытаясь доказать себе, что совсем не похожа на свою мать, и в конце концов поняла, что у них есть больше общего, чем она полагала.
Они влюбляются не в тех мужчин.
— Прости, мне, правда, нужно идти. — Она высвободила руку, готовая бежать.
Он поднялся:
— Чарли, это безумие…
Она вышла не оглядываясь.
Лука в двенадцатый раз обошел старый порт и понял — он должен что-то сделать. Прогулка не сняла напряжения, и он понимал, что взорвется, если не вернется в отель и не поговорит с Чарли.
Но что он ей скажет? «Прости, что все так закончилось»? «Прости, что я вообще все это начал»? «Прости, что сделал тебе больно»?
Потому что ей было больно. Он видел это по ее напряженным плечам, по сжатым губам, по пугающей пустоте во взгляде.
Его больше всего убивало, что Чарли не могла смотреть на него. У нее самые красивые зеленые глаза, которые он когда-либо видел, цвета моря в Ницце в летний день…
Господи, откуда он это взял? Должно быть, он становится чувствительным. Вероятно, в этом виновата Чарли. Она раскрыла в нем эту сторону, заставила его хотеть стать лучше рядом с ней.
Дедушка был таким: старая школа, галантность. Луке приятно было думать, что он унаследовал часть его рыцарства, которое почему-то прошло мимо его отца.
Что-то больно сжалось в груди. Лука подумал о том, как сложилась бы его жизнь, если бы он все эти годы не был таким упрямым и позволил деду стать ее частью.
Они часто разговаривали во время тура, в основном о деле, и ему нравилось чувство юмора Гектора, его обаяние, его добродушие. Если бы он не питал столько отвращения к Рэду, может, у них с дедом сложились бы более близкие отношения?
Будь проклят Рэд — за то, как он повлиял на его жизнь, несмотря на все попытки Луки доказать обратное. Даже сейчас, когда он испортил их отношения с Чарли, все свелось к его прошлому и к тому, как отчаянно он старался ни к кому не привязываться.
Лука потер грудь, моргнул и огляделся, с удивлением обнаружив, что стоит на главной улице Эчуки. Он никогда не грезил наяву — не видел смысла представлять себе то, что никогда не случится, в этом он убедился в детстве, но вся прошлая неделя, от дразнящей улыбки для Чарли до их объятий, заставляла его фантазировать о том, о чем он никогда не задумывался.
Будущее. С ней.
Безумие для мужчины, чьи самые долгие отношения длились две недели, но в Чарли есть что-то особенное. Она осветила его жизнь, заставила его сделать что-то совершенно ему несвойственное.
При мысли о том, чтобы провести в Мельбурне больше недели, у него кружилась голова. И возникал вопрос: чем он будет заниматься в Мельбурне?
Он знал, чего ему хотелось бы: возобновить их с Чарли отношения, прекрасно провести время, прежде чем вернуться к своей организованной жизни в Лондоне. Но Лука не мог так рисковать. Если она уже заставила его задуматься о том, что будет через неделю, значит, он позволил ей подойти слишком близко.
Вместо размышлений о том, чтобы провести время с ней, он должен сконцентрироваться на работе, а потом вернуться в Лондон.
Да, именно так он и поступит. Оставит их отношения с Чарли платоническими, закончит все финансовые дела, вернув таким образом долг деду, и отправится назад к своей организованной жизни.
В этот момент Лука вспомнил, как выглядела Чарли под дождем в китайских садах, как они ввалились в номер, как она стонала в его руках весь день. И Лука понял — ему будет совсем нелегко держаться от нее на расстоянии всю следующую неделю.
