Эндер не спросил какие.
Графф уселся через проход от Эндера и пристегнул ремни. В челноке был еще один пассажир — спокойный человек в штатском, которого представили как генерала Пейса. Пейс держал дипломат, багажа у него не было, как и у самого Эндера. Почему-то мальчику было приятно, что они путешествуют налегке. В пути Эндер заговорил лишь однажды.
— Почему мы летим на Землю? — спросил он. — Я слышал, что Командная школа тоже где-то на астероидах.
— Так и есть, — ответил Графф. — Но корабли дальнего следования не могут причалить к Боевой школе. Так что нам предстоит короткий отпуск на Земле.
Эндер хотел спросить, значит ли это, что он сможет повидаться с семьей. Но почему-то мысль о возможности свидания испугала его, и он не стал спрашивать. Просто закрыл глаза и попробовал уснуть. Он видел, что генерал Пейс перегнулся через спинку кресла и внимательно рассматривает его. Эндер не понимал почему.
Они приземлились прямо в жаркое солнечное флоридское утро. Эндер так долго жил вдали от солнечного света, что едва не ослеп. Он щурился, чихал и очень хотел попасть под крышу. Все было таким чужим. А почва под ногами, вместо того чтобы загибаться вверх, как в Боевой школе, почему-то уходила вниз. Эндеру казалось, что он стоит на вершине горы. Сила тяжести прижимала его к земле. Он шел, шаркая и еле передвигая ноги. Ему было плохо. Он хотел назад, домой, в Боевую школу, в единственное место во Вселенной, где он мог жить, где он был нужен.
— Арестован?
— Вполне логичное допущение. Ведь генерал Пейс на самом деле глава военной полиции. А у нас произошло убийство.
— Они не сказали мне, повышен наш полковник или передан военному суду. Просто сообщили, что он переведен на другую должность и должен явиться лично к Полемарху.
— Это хороший знак или дурной?
— А кто ж знает? С одной стороны, Эндер Виггин не просто выжил — он прошел очень важный рубеж. Да, он покинул школу в отличной форме, и этим мы обязаны старине Граффу. С другой стороны, в челноке был и четвертый пассажир. Тот, что путешествует в ящике.
— Вторая смерть в истории нашей школы. Слава Богу, на этот раз не самоубийство.
— А вам больше нравится убийство, майор Имбу?
— Это не убийство, полковник Андерсон. Мы видели, что произошло. Никто не может обвинить в происшедшем Эндера.
— Зато могут обвинить Граффа. Когда кончится война, гражданские примутся рыться в наших файлах и разбирать, что правильно, а что — нет. И будут раздавать медали за удачные действия и отправлять в отставку без пенсии или сажать в тюрьму за то, что сочтут ошибками. По крайней мере, у них хватило ума не говорить Эндеру, что тот парень умер.
— Это второй раз.
— Да, про Стилсона они ему тоже не сказали.
— Малыш пугает меня.
— Эндер Виггин не убийца. Он просто побеждает. И делает это основательно. Пусть жукеры его боятся.
— Я начинаю чувствовать жалость к жукерам при мысли, что ими займется Эндер Виггин.
— А мне жаль только самого Эндера. Но не настолько, чтобы оставить беднягу в покое. Теперь я получаю те материалы, которые прежде ложились на стол Граффа. Сводки, передвижения частей и так далее. Когда-то я спокойно спал по ночам.
— У нас мало времени?
— Я не должен был говорить. Все это совершенно секретно.
— Знаю.
— Скажем так: они не поторопились с отправкой мальчика в Командную школу. Возможно, на пару лет опоздали.
— Дети?
— Брат и сестра. Там такие лисьи петли… пишут для одной компании, оплату получают на другую, допуск через третью. И все анонимно или через подставных лиц. С нас семь потов сошло, прежде чем разобрались.
— И что же они скрывают?
— Думаю, им есть что скрывать. Скорее всего, возраст. Мальчику четырнадцать. Девочке двенадцать.
— Кто из них Демосфен?
— Девочка. Которой двенадцать.
— Простите. Я понимаю, что на самом деле нет повода для смеха, но просто не мог удержаться. Все это время мы тряслись, пытались убедить русских не принимать Демосфена всерьез и поднимали на щит Локи, силясь доказать, что не все американцы — параноидальные шовинисты и «ястребы». Брат и сестра. Несовершеннолетние.
— Их фамилия Виггин.
— Ага. Совпадение?
