Человек повернул голову и обратился к Миро.
— Что это за вода? — прошептал он и показал на глаза Голоса.
— Так мы показываем, что нам плохо и больно, что мы страдаем, — объяснил Миро.
Мандачува вдруг закричал. Страшный крик, вопль умирающего животного. Миро никогда не слышал его раньше.
— А вот так это делаем мы, — все еще шепотом сказал Человек.
— Ах! Ах! — кричал Мандачува. — Я уже видел эту воду раньше! В глазах Пипо и Либо я видел эту воду!
Один за другим присоединялись свинксы к скорбному крику. Вой заполнил поляну. Миро был испуган, удивлен, взбудоражен. Он не понимал, что все это значит, но свинксы вдруг обнаружили эмоцию, которую скрывали от ксенологов сорок семь лет.
— Они оплакивают папу? — спросила Кванда. Ее глаза тоже блестели от возбуждения, а наэлектризованные страхом волосы растрепались.
Миро ответил то, что ему вдруг пришло в голову:
— До сегодняшнего дня они не знали, что Пипо и Либо плакали в минуту смерти.
Миро не знал, что чувствовала и думала Кванда. Он только видел, как она отступила назад на несколько шагов, споткнулась, упала и заплакала.
М-да, появление Голоса явно внесло некоторое оживление в их будни.
Миро опустился на колени рядом с Голосом. Тот сидел опустив голову, уперев подбородок в грудь.
— Голос, — позвал Миро. — Комо поде сер? Как может быть, что вы первый Голос и одновременно Эндер? Нано поде сер?
— Она рассказала им намного больше, чем я думал, — прошептал тот.
— Но Голос Тех, Кого Нет, тот, что написал книгу, был самым мудрым из всех, кто жил в эпоху звездных перелетов. А Эндер — убийца, уничтоживший народ, целую расу раман, которые могли научить нас всему…
— Оба они люди, — ответил Голос.
Человек подошел к ним и процитировал «Гегемона»:
— «Болезнь и исцеление — в каждом сердце. Смерть и спасение — в каждой руке».
— Человек, — сказал Голос, — пусть твои братья не оплакивают то, что сделали в неведении.
— Это было страшное дело, — отозвался Человек. — Самый великий наш дар.
— Скажи своим, чтобы они замолчали и слушали меня.
Человек прокричал несколько слов, но не на мужском языке, а на языке жен, языке власти. Все замолчали, а потом опустились на траву и приготовились слушать, что скажет Голос.
— Я сделаю все, что в моих силах, — начал он, — но сначала должен узнать вас, иначе как я смогу написать вашу историю? Мне нужно узнать вас, иначе как я определю, отравлена моя вода или нет? И даже после этого останется еще одна, самая тяжелая проблема. Люди могут позволить себе любить жукеров, будучи уверены, что все жукеры мертвы. А вы все еще живы, и люди очень боятся вас.
Человек встал и показал на свое тело. Презрительно, будто оно было хилым, уродливым.
— Нас?
— Они боятся того же, чего боитесь вы, когда смотрите в небо и видите звезды людей. Они боятся, что когда-нибудь придут на планету, а вы добрались туда первыми.
— Мы не стремимся быть первыми, — ответил Человек. — Мы хотим жить там тоже.
— Тогда дайте мне время. И научите меня, чтобы я мог научить остальных.
— Все, что хочешь. — Человек обвел взглядом остальных свинксов. — Мы научим тебя всему.
Листоед встал. Он говорил на мужском языке, но Миро понял его:
— Некоторые вещи не принадлежат тебе. Ты не можешь их дать.
Человек отрезал на звездном:
— То, чему научили нас Пипо, Либо, Кванда и Миро, тоже не принадлежало им. Но они поделились с нами.
— Их глупость не должна стать нашей глупостью. — Листоед все еще говорил на мужском языке.
— Да. И мудростью их мы тоже не всегда обладаем, — отозвался Человек.
Тут Листоед сказал что-то на древесном языке, Миро не понял что. Человек не ответил, и Листоед ушел.
Вернулась Кванда. Глаза красные от слез.
А Человек уже снова смотрел на Голос.
— Что ты хочешь знать? — спросил он. — Мы расскажем и покажем тебе. Все, что можем.
Голос повернулся к Миро и Кванде:
— Что я должен спросить у них? Я знаю так мало и не понимаю, что нам надо знать.
Миро посмотрел на Кванду.
— У вас нет ни каменных, ни металлических орудий. Но ваши дома сделаны из дерева, как ваши луки и стрелы.
Человек ждал. Пауза затянулась.
— Так где же вопрос? — удивился он.
«Как мог он не увидеть связи?» — подумал Миро.
