— Разве мы не будем отрабатывать движения в строю? — спросил один из мальчиков.
— Нет, никаких строев. Я хочу, чтобы вы носились вокруг, сталкивались друг с другом и учились правильно вести себя во время этих столкновений. Так будет всегда, за исключением тех случаев, когда мы будем отрабатывать групповые действия, и я буду заставлять вас сталкиваться, но не просто так, а с определенными целями. А сейчас вперед!
И они пришли в движение.
После тренировки Эндер задержался, чтобы помочь в отработке техники тем, кто не успевал во всем разобраться. У них были хорошие учителя, тем не менее, будучи неопытными солдатами, лишенными привычного окружения из своих прежних групп запуска, они совершенно терялись, когда было необходимо выполнять несколько действий одновременно. Они легко освоили отскоки от стены с замороженными ногами, у них не было проблем с ориентацией во время полета, но стартовать в одном направлении, ведя огонь совсем в другом, дважды перевернуться в воздухе, оттолкнуться спиной от стены и вновь полететь, стреляя в нужном направлении, — это было за пределами их умения. Отработка, отработка и отработка, вот и все, что Эндер мог предложить им на некоторое время. Законы боя и групповые действия — это хорошо, но они ничего не стоят, если армия не умеет выполнять технических приемов.
Ему было необходимо иметь готовую армию прямо сейчас. Он слишком рано стал командиром, а преподаватели начали менять правила, запретив ему обмен солдат и не включив в его армию ни одного высококлассного ветерана. Это означало, что нет никакой гарантии того, что до первого боя у него будут три месяца, обычно отводимые на подготовку армии под руководством нового командира.
Дело облегчало то, что по вечерам у него будут Шэн и Алаи, которые помогут тренировать его зеленых солдат.
В коридоре, ведущем от боевого зала, он лицом к лицу столкнулся с маленьким Бобом, имеющим весьма рассерженный вид. Сейчас Эндеру вовсе не хотелось решать дополнительные проблемы.
— Салют, Боб.
— Салют, Эндер.
Молчание.
— Сэр, — мягко добавил Эндер.
— Эндер, сэр, я понимаю, что вы делаете, и я предупреждаю вас.
— Предупреждаешь меня?
— Я могу стать лучшим из людей, которые у вас есть, но не надо со мной шутить!
— Или?
— Или я буду худшим из тех, кто у вас есть. То или другое.
— И чего ты желаешь? Любви и поцелуев? — Эндер начал злиться.
Боба это, похоже, не беспокоило:
— Я желаю отделение.
Некоторое время Эндер молча стоял, глядя ему в глаза.
— Почему ты должен получить отделение?
— Потому что я знаю, что с ним делать.
— Знать, что делать с отделением, — это легко. Трудно заставить отделение делать это. С чего это любой солдат захочет следовать за маленьким занозой, вроде тебя?
— Я слышал, что так называли вас. А Бонзо Мадрид вроде бы называет до сих пор.
— Я задал тебе вопрос, солдат.
— Я заработаю их уважение, если вы не помешаете мне.
Эндер усмехнулся:
— Я помогаю тебе.
— Как черт, — сказал Боб.
— Тебя замечали бы только для того, чтобы посочувствовать маленькому мальчику, но я обеспечил тебе сегодня всеобщее внимание. Теперь все будут внимательно следить за каждым твоим движением. Все, что тебе необходимо сейчас делать, чтобы заслужить их уважение, — это не допускать ошибок.
— Значит, у меня нет ни единого шанса закончить учебу прежде, чем попасть под суд.
Эндер легонько прижал Боба спиной к стене.
— Бедная детка. Все так несправедливы к ней. Я скажу тебе, как получить отделение. Докажи мне, что ты умеешь действовать, как солдат. Докажи мне, что ты умеешь использовать других солдат. А затем докажи мне, что другие солдаты желают подчиняться тебе во время боя. Тогда ты получишь свое отделение. Но раньше — черта с два.
Боб улыбнулся:
— Это по-честному. Если вы действительно сделаете так, то я стану командиром через месяц.
Эндер схватил его за грудки и вдавил в стену.
— Боб, когда я говорю, что действую определенным образом, то это означает, что я действую так, как говорю.
В ответ Боб молча улыбнулся. Эндер выпустил его из рук и пошел прочь. Войдя в свою комнату, он улегся на кровать. Его била дрожь. «Что я делаю? Моя первая тренировка, и я уже извожу людей так же, как это делал Бонзо. И Питер. Пихаю людей во все стороны. Выделяю бедного маленького мальчонку, чтобы у других было кого ненавидеть. Просто тошнит. Все, что я ненавидел в своих командирах, я теперь делаю сам. Является ли законом человеческого естества то, что неизбежно становишься таким же, каким был твой первый командир? Если это так, то надо кончать со всем прямо сейчас».
