Прошли годы, жизнь наладилась. Колонисты жили в деревянных домах и использовали туннели города чужаков в качестве складов и заводских помещений. Теперь колонией управлял Совет, а исполнительную власть избирали, поэтому Эндер фактически оставался только судьей. Наряду с благожелательностью и сотрудничеством здесь случались ссоры и преступления. Здесь были люди, которые любили друг друга, и были люди, которые не любили никого. Это был мир людей. Они уже не ждали с таким трепетом, как раньше, передач, принимаемых по мгновенной связи, и имена, пользующиеся на Земле славой, мало что значили для них. Единственным именем, которое они хорошо знали, было имя Гегемона Земли, Питера Виггина. Единственными известиями, которые доходили до них, были известия о мире, о процветании, об огромных звездолетах, покидающих гавань Солнечной системы, уходящих за Кометный Пояс и засевающих миры чужаков. Вскоре в их мир прибудут новые колонисты, скоро и в мире Эндера у них появятся соседи, которые уже преодолели половину пути. Но это никого особо не волновало. Когда новички будут здесь, то им помогут и научат их тому, что знают сами, но сейчас в жизни имело значение только, кто на ком женится и кто болеет, и когда в этом году наступает пора сева, и почему я должен платить ему, если теленок умер всего через три недели после того, как я его взял.
— Они стали принадлежать пашне, — сказала Вэлентайн. — Никого больше не интересует, что Демосфен посылает сегодня седьмой том своей истории. Никто здесь не будет его читать.
Эндер нажал на кнопку, и на экране появилась следующая страница.
— Очень глубокое замечание, Вэлентайн. Сколько еще томов появится, прежде чем ты доберешься до конца?
— Только один. История Эндера Виггина.
— И что ты будешь делать? Подождешь, пока я умру, а потом начнешь писать?
— Нет, я просто начну писать, а когда доберусь до того дня, о котором пишу, то кончу.
— У меня предложение получше. Кончи сразу после последней битвы. Ничто из того, что я сделал впоследствии, не стоит письменного пересказа.
— Может быть, и так, — сказала Вэлентайн. — А может быть, и нет.
По мгновенной связи пришло сообщение, что кораблю с новыми колонистами остался лишь год пути. Они попросили Эндера подыскать им место для обустройства не очень далеко от его колонии, чтобы можно было вести торговлю, но и не очень близко, чтобы они могли иметь независимое управление. Эндер взял вертолет и начал поиски такого места, прихватив с собой одиннадцатилетнего мальчика по имени Абра. Ему было только три в год основания колонии, и он не помнил никакого другого мира, кроме этого. Вдвоем они залетели настолько далеко, насколько позволял вертолет, разбили на ночь лагерь, а с утра начали пеший осмотр местности.
Утром третьего дня у Эндера вдруг возникло тревожное ощущение, что он оказался там, где уже бывал когда-то раньше. Он внимательно огляделся. Нет, это была новая, совершенно незнакомая местность. Он позвал Абру.
— Эгей, Эндер! — отозвался Абра с верхушки низкого, но с крутыми откосами холма. — Поднимайся ко мне!
Эндер стал карабкаться вверх, оставляя ногами глубокие борозды на рыхлом склоне холма. Абра указывал себе под ноги:
— Ты когда-нибудь видел такое?
Холм был полым. В его центральной части находилась глубокая впадина, частично заполненная водой. Стены впадины были вогнутыми, и ее края опасно нависали над водной поверхностью. В одном направлении от холма отходили два длинных гребня, образующие V-образную долину, в другом направлении холм постепенно поднимался и упирался в огромный кусок скалы, похожий на оскалившийся в мертвой улыбке череп. Изо рта черепа росло дерево.
— Как будто бы здесь умер великан, — сказал Абра. — И земля поднялась, чтобы спрятать его останки.
Теперь Эндер понял причину своего состояния. Это были останки Великана. Он слишком часто играл здесь в детстве, чтобы не узнать места. Но это было невозможно. Компьютер Боевой школы не мог иметь изображений этих ландшафтов. Боясь и вместе с тем надеясь увидеть предполагаемое, Эндер навел бинокль в хорошо известном направлении.
