Мистер Уолш соглашается с большим трудом, даже не предполагая, насколько он близок, чтобы получить по морде. Брианна быстро уводит его.
Скрывая черную похоть в сердце, я хладнокровно смотрю на наглую маленькую нахалку.
— Полагаю, этот танец мой.
— Да, мой лорд, — с сарказмом говорит она.
Я все еще в ярости, но аромат от ее тела доносится до меня, окутывая облаком сладкой похоти, заставляя закипать мою и так горячую кровь, мой член слишком быстро твердеет и становится болезненным.
Лили
Стены и потолок в VIP-комнате зеркальные. Комната почти пустая, за исключением небольшого, круглого, низкого столика, большого обитого красным с позолотой кресла и намного меньше черного, которое стриптезерши используют для представления. Он пинает дверь ногой, и таким же образом закрывает ее за собой, стоя передо мной высокий и гордый. Настоящий Альфа-самец. Здорово! Я нахожусь одна в VIP-комнате с разозлившимся гангстером.
Опасным, словно шелк голосом, он спрашивает:
— Тебе нравится?
Нервно отвечаю:
— Что?
— Дразнить меня.
— Я не дразнила.
— Ты смотрела мне прямо в глаза. Ты знала, что я жду тебя.
Я облизываю губы.
— Это моя работа.
Он подходит к красному креслу и опускается в него, вытаскивает из кармана пиджака две голубые фишки, кладет на стол, каждая по сто фунтов, потом поднимает на меня глаза.
Голосом, похожим на треск хлыста, говорит:
— Теперь стриптиз.
Я чувствую, как щеки начинают гореть. Танцевать для мужчины, о котором ты фантазируешь как сумасшедшая и танцевать просто для кого-то совершенно разные вещи. Адреналин вибрирует внутри, устраивая скачки. Теперь я наконец понимаю, почему другие девушки все время вставляют тампоны.
Не отводя от него глаз, я расстегиваю платье, оно соскальзывает вниз и падает лужицей к моим ногам. Его глаза осматривают каждую частичку моего тела алчно, с жадностью. Из динамиков слышится голос Снуп Догга: «Скажи мне, детка, ты мокрая? Я просто хочу, чтобы ты была мокрой».
Просто превосходно.
Джек
Она непринужденно резко дергает головой, как животное в период течки и сознательно выставляет ягодицы мне на обозрение. Я вижу ее промежность, облаченную в атлас и выпирающую между разведенными ногами. Я точно знаю, что она делает, демонстрируя свой сладкий влажный теплый центр. У меня единственное желание протянуть руку и дотронуться. Трахнуть!
Она из стороны в сторону медленно, поддразнивая, поводит бедрами, провоцирует. Толкается назад и находится почти в дюйме от моего лица. Я чувствую ее пьянящий аромат возбуждения. Он притаился внутри бесшумно, аромат недорогих духов, пота, секса и затаенных мыслей. Он ударяет мне в лицо, я чувствую его.
По-волчьи нюхаю воздух, я вдыхаю быстро ее шлейф аромата. Она тянется назад, а мой нос движется за ней, следуя за пьянящим следом от нее. Ее руки слегка и плавно едва касаясь скользят вверх и задерживаются сверху на груди, кожа атласная. Она приподнимает свою грудь. Я смотрю на нее не отрывая глаз. Она легко одну ногу закидывает на спинку кресла, потом другую — ловким, плавным движением, опускается вниз на край сиденья.
Выгнув тело и продолжая держать ноги по-прежнему прямыми, она разводит их широко, ее длинные, при длинные ноги выглядят фантастически в этом положении, оно настолько непристойное и в то же время завораживающее. Она настолько хороша, что ее хочется съесть.
Я таращусь на мокрое пятно, появившееся на атласе между ногами, с жадностью.
Она держит позу.
Я поднимаю вверх на нее глаза.
— Сколько, чтобы ты сняла этот кусок ткани?
Что-то вспыхивает в ее глазах, но она быстро потупливает взор.
— Тысяча, — ее голос звучит ровно и прохладно.
В этот момент в мире больше не существует никого. Только она, я, и что-то обнаженное, слишком горячее на ощупь. Я лезу в карман и вытаскиваю горсть фишек, может быть две, или три тысячи. Я поворачиваю руку, и они высыпаются на стол. Некоторые ударяются о поверхность и со стуком падают на пол.
Очень медленно она засовывает два пальца в трусики и снимает их. Мои глаза опускаются вниз. Только Богу известно, сколько кисок я повидал на своем веку, но эта заставляет меня задержать дыхание. Я смотрю приклеенным взглядом на розовые блестящие лепестки мокрой плоти. В том положении, в котором она находится ее киска открыта полностью, даже ее вход, как бы просит, чтобы его заполнили, взяли, трахнули. Соблазнительно густой нектар капает из него.
