Вечером из–за очередной аварии на электростанции на несколько часов повсеместно отключился свет.
Денизли, залитый дождем и погруженный в непроглядную тьму, озаряемую только редкими вспышками молнии, похож на город–призрак, покинутый своими жителями. Дома смотрят на безлюдные улицы плотно закрытыми ставнями. Лавки и дорогие магазины заперты. В переулках одиноко стоят брошенные машины.
Лишь в самом центре города, в здании мэрии и в офисе консорциума в особняке Топчибашева, благодаря генераторам горит свет.
Алия — Валия сидят на диване рядом с голландской печью, тесно прижавшись друг к другу. Ставни плотно закрыты. На столе стоит керосиновая лампа. За окном монотонный шум дождя. Они боятся уснуть, боятся бесшумного неуловимого убийцы, который бродит по улицам и жадно воет в унисон остервенелому ветру.
— Аллах отвернулся от этого города!
— Что теперь будет?
— Подними немного фитиль в лампе…Что это?
— Просто ставни скрипят.
— Хорошо, хоть мальчика здесь нет! Он такой впечатлительный!..
— Нельзя было убивать булочника. Это, наверное, его душа бродит и ищет своих убийц…
— Ради Аллаха, не говори про него!
В углу между буфетом и стеной стоит заряженная отцовская охотничья винтовка. Раньше она была спрятана под полом в чулане.
Алия — Валия вздыхают и замолкают, уставившись сонными глазами на мерцающий огонь в лампе.
Электричество включилось только к утру.
Салманов обратился к денизлинцам по телевидению:
«Я обращаясь ко всем жителям Денизли! Терпение и выдержка — вот, чего я требую от вас сейчас! Терпение и выдержка! Никто не должен сомневаться: убийца и насильник будет пойман! Городские власти, полиция и лично я сделаем все, что в наших силах!..» Полный текст выступления в газете на первой полосе.
Перекрыты все дороги, ведущие из города. Полицейские машины круглосуточно патрулируют практически обезлюдевшие улицы, подключены солдаты из расквартированной в Денизли части, введен жесткий паспортный контроль.
Вечером Салманов лично проверяет посты.
Словно видение: бронированный черный «мерседес» мчится сквозь стену дождя, и вода бьет фонтаном из–под тяжелых колес. Через затемненные стекла не видно лиц. Но полицейские, притаившиеся в темноте, узнают машину еще издалека. Она сворачивает в переулок и мчится дальше сквозь бессмысленное переплетение тех самых улиц, по которым несколькими месяцами раньше бродил влюбленный Ибишев. И точно так же уродливые дома нависают над узкою дорогою, и в любую минуту разбитый асфальт может безнадежно уткнуться в глухую стену тупика. Но если над лабиринтом Ибишева царил огнедышащий Митра, то над смертельным лабиринтом Салманова в черном небе плывет призрак влажного Скорпиона.
Зачарованный Ибишев бродил в поисках Джамили — Зохры.
Салманов ищет Оборотня.
Он единственный человек в городе, который действительно не боится его. Оборотень — слепая сила ночи — бросил вызов его власти, ему самому, и Салманов сходит с ума от одной только мысли, что Денизли, который он с таким трудом завоевывал, постепенно ускользает от него.
Страх сильнее благодарности.
Когда на четвертый день дождь, наконец, прекратился, полупустой рейсовый автобус из Баку привез жену булочника, одну, без детей.
Она не поздоровалась с пожилым кассиром, узнавшим ее, и полицейскими, стоящими у входа. Она прошла рядом с ними, словно не замечая их.
Тротуары завалены жидкой грязью. В огромных лужах отражается неподвижное свинцово–серое небо. На вымерших улицах тихо и пустынно. С дрожащих листьев почерневших маслин капает вода.
Жена булочника идет прямо посередине улицы. Ее не могут обмануть закрытые ставни и задернутые занавески. Она знает, они следят за каждым ее шагом. Туфли становятся тяжелыми от налипшей грязи.
У жены булочника нет с собой даже сумочки, она идет налегке, засунув руки в карманы коричневого плаща.
Разоренный и покинутый дом смотрит на нее разбитыми окнами. В одном из них грязным тряпьем висит мокрая занавеска. На стене, рядом с аркой, кто–то неряшливо написал белой масляной краской «будьте прокляты», а ниже череп и две перекрещенные кости. Жена булочника подбирает кусок стекла и начинает скоблить надпись. Стекло крошится и вязнет в подтеках краски, режет в кровь пальцы и ладонь, но она продолжает с остервенением соскабливать букву за буквой. И лишь когда на серой стене остаются длинные кровавые полосы, она отшвыривает стекло в сторону и, стянув с головы черный платок, обвязывает им руку.
