По делу Оборотня арестовано четверо подозреваемых. Все они находятся в подвале под зданием полицейского управления, где для особо опасных преступников оборудованы специальные камеры.
Следователь, спустив очки на кончик носа, просматривает какую–то бумагу. В пепельнице дымится сигарета. Мужчина в линялом синем свитере, сидящий напротив него, облизывает сухие губы и напряженно ждет вопроса.
Лицо следователя тщательно выбрито.
— Ну что?…Хочешь что–нибудь рассказать мне?
Отложив бумагу в сторону, он снимает очки.
— Чего молчишь, Аббасов?…Думаешь, ты самый умный?
— Я ничего не сделал, начальник!
— Ладно, давай сначала. Ты заявил, что двадцать шестого октября вечером, находясь на работе, видел булочника, шедшего следом за учительницей к пустырю возле водокачки…
— Я правда видел его!
— Хорошо. Допустим. Тридцатого ноября около летнего кинотеатра тебя задержал полицейский патруль, проверил документы и отпустил, а через полчаса на том же самом месте в кустах нашли труп!..
— Я же все объяснил, начальник!..я никого не убивал! Клянусь могилой отца!
— При аресте у тебя в кармане пальто нашли золотую сережку убитой Кафаровой!
— Я нашел ее на дороге около кинотеатра…
— Как у тебя все хорошо получается! А что ты запоешь через два дня, когда из Баку привезут результаты экспертизы?
— Я никого не убивал, начальник!
— Не ври, не ври, подонок!
Следователь вскакивает со своего места, перегибается через стол и, схватив мужчину за волосы, пытается ткнуть его лицом в раскрытую папку с черно–белыми фотографиями. В комнату вбегают два сержанта. Они наваливаются на мужчину сзади.
— Ты видишь, видишь!? Смотри, что ты с ними сделал! Ты их душил!..Ты это сделал…Сознавайся!
Сержанты стаскивают его на пол и бьют сапогами.
Черная Кебире продолжает хранить молчание. Уже второй месяц. Она готовится к путешествию, постится и молится, и никто не может заставить ее говорить.
Соседские женщины каждое утро собираются у наглухо закрытых дверей ее дома. Они приносят деньги, золото, еду в надежде, что Кебире сжалится над ними и откроет, наконец, истинное имя бесшумного убийцы. Тетушки переговариваются с плачущими женщинами через зарешеченное садовое окно и тоже плачут. Всем, кроме перса, запрещено выходить из дома.
Гадалка отключила телефон.
В середине декабря неожиданно задул теплый южный ветер и на город опустился туман, густой, как дым от горящей листвы. Он укутал Денизли до самых крыш, запеленал его. И на улицах стояла чуткая тишина, полная шорохов и влажных звуков.
Верхние этажи домов едва просвечивают сквозь пелену тумана и словно плывут в белом мареве. Звуки шагов разносятся на много метров вокруг. Заслышав их, редкие прохожие издалека окликают друг друга.
— Кто это? Я Сабир, мясник с нижней улицы…
И если ответа нет — лучше замереть, укрывшись в тумане, и переждать. Оборотень не знает пощады.
Будто сплетаясь из колец дыма, навстречу выплывают призрачные кроны маслин. Под мокрым фонарным столбом сидит лохматая рыжая псина.
Ослепшие и оглохшие полицейские беспомощно жмутся друг к другу в пустых переулках.
Алия — Валия стоят на балконе и испуганно смотрят на молочно–белое марево внизу:
— Аллах проклял этот город!
— Аллах проклял этот город!
Закрытое совещание в мэрии.
Салманов выглядит уставшим. Будто вся энергия ушла из него разом. Бесконечная погоня за Оборотнем совершенно утомила его. Он очень устал. Впервые в жизни он чувствует себя побежденным. Неуловимый убийца оказался сильнее него. Скрытый дождями и туманом, он подчинил себе город и нет такой силы, что могла бы его остановить.
За длинным столом слева направо: начальник городской полиции, командир батальона, расквартированного в Денизли, прокурор города, советник по экономическим вопросам, начальник городского отделения национальной безопасности, президент гостиничного консорциума Питер Мак — Кормик с переводчиком и вице–президент консорциума И. Салманов (сын).
Никто не курит. Салманов не терпит запаха сигарет…
Джамиля — Зохра сидит на диване, подобрав под себя ноги. Она в джинсах с кожаными заплатками на коленях и в свитере. В комнате полусумрак. В углу электрический камин. Горит телевизор. Она одна дома.
