Дворец моего деда в давно минувшие времена был обширным загородным домом какого-то римского патриция, владевшего землями в долине на несколько миль вниз и вверх по реке. Главная часть дома все еще стояла, хотя и подверглась разрушительному действию времени и войн, а также — по крайней мере, одного пожара, уничтожившего половину главного строения и часть крыла. Древние помещения для рабов остались нетронутыми вокруг подворья, на котором трудились повара и слуги. Баня тоже сохранилась, хотя и в ней стены были местами залеплены, а самые большие проломы в крыше пришлось как попало заткнуть соломой. Я не помнил, чтобы отопление когда-либо работало — воду во дворе грели на кострах в котлах.
Вход в мой тайный лабиринт находился в топке котельной; в стене под треснутым и проржавевшим котлом была дверца, по высоте едва достигавшая колен взрослого человека и скрытая зарослями крапивы и огромной выгнутой металлической крышкой, упавшей с котла. Пробравшись под нее, можно было проникнуть в подпол бани, но ею так долго не пользовались, что пространство под ней стало слишком замусоренным и противным даже мне.
Я направился в другую сторону, к главным помещениям дворца. Здесь древняя система отопления горячим воздухом была построена так добротно, что даже теперь в низком подполе было сухо и дышалось легко, а на кирпичных столбах, подпиравших пол, до сих пор держалась штукатурка. Естественно, местами какой-нибудь столб обрушивался или от него отваливались куски, но проходы, ведущие от одной комнаты к другой, были крепко сложены в виде арок, и я мог невидимо и неслышно пробираться до самых королевских покоев.
Если бы меня обнаружили, то, думаю, подвергли бы худшему наказанию, чем плети: я, сам того не желая, подслушал с десяток тайных советов и, конечно, несколько очень интимных сцен, но тогда это не приходило мне в голову. Разумеется, никто и не подозревал об опасности быть подслушанным; в старые времена подпол чистили мальчишки-рабы в возрасте не старше десяти лет — там было несколько мест, в которое даже я с трудом протискивался. Лишь однажды я был на грани разоблачения: как-то, когда Моравик полагала, что я играю с ребятами, а они, в свою очередь, думали, что я прячусь за ее юбками, рыжеволосый Диниас, мой главный мучитель, столкнул с высокого дерева, на котором они играли, малыша. Тот сломал ногу и устроил такой вой, что Моравик стремглав примчалась на место происшествия и, обнаружив мое отсутствие, перевернула весь дом вверх ногами. Я услышал шум и вылез из-под котла, запыхавшийся и покрытый грязью, как раз в тот момент, когда няня направила поиски в крыло, где находилась баня. Я что-то наврал и отделался надранными ушами и хорошей взбучкой — это было предупреждением.
Теперь я не отваживался спускаться в подпол при свете дня. А отправлялся туда только вечером, перед тем, как Моравик ложилась спать, или тогда, когда я еще не спал, а она уже храпела в своей постели. Большая часть дворца к тому времени тоже погружалась в сон, но если бывал пир или у деда засиживались гости, я прислушивался к звукам голосов и пению. Иногда я добирался до комнаты моей матери и слышал, как она разговаривала со своими придворными. Но однажды я услышал, что она молилась, громко, вслух, как делают, когда никого нет рядом. В ее молитве я расслышал свое имя — Эмрис, а затем — рыдания. После этого случая я пользовался другим путем, пролегавшим мимо королевских покоев, где почти каждый вечер молодая королева Олуэна пела под арфу в окружении своих фрейлин, пока ее пение не прерывали тяжелые шаги короля в коридоре.
Но я забирался в подпол не для того, чтобы подслушивать. Для меня было важнее — и теперь я это отчетливо понимаю — побыть одному в уютной темноте, там, где над человеком властны только он сам и смерть.
Большую часть времени я проводил в месте, которое называл пещерой. Когда-то это был главный дымоход, но затем его перекрытие обрушилось, и теперь вверху виднелось небо. Это место зачаровало меня с тех пор, как я, взглянув на небо в полдень, увидел бледную, но четко различимую звездочку. И теперь, пробираясь сюда ночью, я ложился на подстилку из соломы и наблюдал медленный круговорот звезд, загадывая сокровенные желания, которые должны были исполниться на следующий день, если луна заглянет в дымоход и я увижу ее.
