— И знаешь, что я решила сделать? — спросила Хира после того, как поведала, что ее выгнали пинками.
— Что? — спросила Кундо.
— Я пошла к одному лекарю из неприкасаемых. У него есть всякие яды. Стоит человеку выпить — и он умирает.
— Что же было дальше? — медленно и тихо спросила Кундо.
— Я купила яд, но потом решила, что не стоит умирать из-за кого-то, и спрятала его вот сюда. — С этими словами Хира принесла из другой комнаты коробочку, в которой хранила господские вознаграждения и краденные у них же вещи. Сюда она положила и пакетик с ядом.
Открыв коробку, Хира показала его Кундо. Кундонондини посмотрела на яд жадными глазами хищницы. Хира же, словно невзначай, «забыла» закрыть коробку и снова принялась успокаивать Кундо.
В это время в доме Ногендро затрубили раковины — вестники счастья, послышались возгласы: «убу-бу-бу»[59], и удивленная Хира выбежала посмотреть, что случилось.
Воспользовавшись моментом, несчастная Кундонондини похитила пакетик с ядом.
Когда Хира прибежала, привлеченная звуками раковин, она в первый момент ничего не могла понять.
В самой большой комнате дома собрались мальчишки, девчонки, женщины. Они окружили кого-то и говорили без умолку, перебивая друг друга. В центре находилась, очевидно, женщина. Хира видела только ее волосы и то, что Коушолья и другие служанки смазывают эти волосы благовонным маслом и украшают цветами. Вся эта многоликая толпа смеялась, плакала, болтала и прославляла ту, что сидела в середине. Дети пели, плясали и хлопали в ладоши. Комолмони ходила вокруг, трубила в раковину, плакала, смеялась и время от времени пускалась в пляс.
Хира ничего не понимала. Наконец она вытянула шею и заглянула в круг. То, что она увидела, поразило ее. Она увидела Шурджомукхи, которая сидела на мраморном полу и мягко, нежно улыбалась. Это ее длинные волосы причесывали и украшали Коушолья и другие служанки. Они растирали ее тело мягкими щетками, наряжали, одевали оставленные ею когда-то украшения, а Шурджомукхи ласково разговаривала с ними и улыбалась стыдливой и виноватой улыбкой. Слезы любви катились по ее щекам.
Хира даже не могла сразу поверить в то, что умершая Шурджомукхи воскресла, вернулась домой, вновь стала хозяйкой и вот теперь сидит тут и улыбается.
— Послушай-ка, — шепотом спросила она одну из женщин, — скажи, пожалуйста, кто это?
На голос Хиры обернулась Коушолья.
— А ты не узнала? — насмешливо спросила она. — Для нас это — Лакшми, а для тебя — Яма!
Все это время Коушолья боялась Хиры и ходила крадучись, словно вор, но сейчас она выпрямилась и смотрела гордо.
Когда наконец волосы были причесаны и первые слова привета сказаны, Шурджомукхи шепнула Комолмони:
— Давай сходим к Кундо. Она не виновата передо мной, и я не сержусь на нее. Теперь она моя младшая сестра...
И они вдвоем отправились в комнату Кундо.
Женщины отсутствовали довольно долго. Наконец первой с выражением ужаса на лице выбежала Комолмони и немедленно велела позвать Ногендро. Как только брат явился, она сообщила ему, что его зовут жены, и повела в комнату.
У дверей Ногендро столкнулся с Шурджомукхи.
— Что случилось? — спросил он, увидев ее заплаканное лицо.
— Несчастье, — сквозь слезы промолвила Шурджомукхи. — Я так и знала... Мне не суждено счастье. Стоит хоть немного успокоиться, и опять приходит беда...
— Что же случилось? — испугался Ногендро.
Шурджомукхи опять зарыдала.
— Я вырастила Кундо, я вернулась сюда, чтобы любить ее, как свою младшую сестру, теперь мое желание превратилось в пепел... Кундо отравилась...
— Что?!
— Иди к ней... а я пошлю скорее за доктором... — И Шурджомукхи выбежала из комнаты.
Ногендро переступил порог комнаты Кундонондини.
Первое, что он увидел, были темные пятна, покрывшие лицо Кундонондини. Глаза ее потускнели, руки беспомощно повисли...
