Почти целый год наше войско стояло под стенами непокорного Бурханпура. Мой муж, мой любимый Кхуррам, неистовствовал. Он пришел принудить к подчинению местного раджу-хитреца. Но понял, что перехитрили-то, пожалуй, только его самого. Крепость стояла на горе, окруженной непролазными джунглями. К ней вела единственная дорога, вся перегороженная завалами из срубленных деревьев. Хитрец раджа велел переплести поваленные деревья живыми лианами. Когда горстка храбрецов из нашего войска пыталась подойти, убрать эту преграду, на них обрушивался град стрел, которые посылали в их сторону ловкие, как мартышки, бурханпурские лучники. Сами же жители города, разумеется, знали в джунглях тайные тропки и даже дороги. Во всяком случае, недостатка в питье и провизии они не испытывали.
Так или иначе, но взять город с первого натиска, как надеялся мой любимый Кхуррам, не получалось. Однажды вечером он пришел в мой шатер в самом мрачном расположении духа.
— Этот раджа со своим крохотным войском может опозорить меня, повелителя огромной империи! — воскликнул он, страстно (как и семнадцать лет назад) обнимая меня. — Признаюсь тебе, услада очей моих, любимая Hyp-Махал, сегодня я впервые подумывал об отступлении!
— Не вздумай это делать, любимый мой! — воскликнула я. — Посуди сам! Ты вступил на престол меньше года назад, после смерти твоего великого отца Джахангира, Грозы Мира! Ты принял имя Шах-Джахан, что значит Повелитель Мира! Почти все князья и раджи надеются на то, что ты, несмотря на имя, окажешься слабым властителем. Некоторые из них даже осмелились бросить тебе вызов, мой сладкий повелитель!
— Они считают меня изнеженным сосунком, за которого принимает решения любимая жена! — вспыхнул мой повелитель, гневно вскочил и стал расхаживать по шатру.
— Но ведь это не так! — со смехом воскликнула я. — И ты это знаешь. И докажешь это всем своим недругам! Если ты сейчас отступишь, то раджи взбунтуют окраины всей империи! Те же Деканские княжества напоминают сейчас бочку с порохом, которой достаточно маленькой искорки, чтобы взорваться! Ты захватишь этот несчастный Бурханпур, казнишь раджу и его советников так же жестоко, как это сделал бы твой отец, великий Гроза Мира!
— Да! — воскликнул мой любимый мужчина. — Я сделаю это!
А потом он обнял меня. А его поцелуй оказался таким же страстным, как и семнадцать лет назад, когда моему любимому Кхурраму только исполнилось двадцать лет.
Над войсковым лагерем в джунглях сгущалась тьма, полная стрекотания из джунглей, криков зазывал-торговцев. Над склонами ближних гор бушевала гроза. И даже ее отзвуки были настолько сильны, что сотрясали наш шатер, как кукольный домик. В эту зловещую ночь в объятиях самого сильного мужчины мира, который безраздельно принадлежал мне, мы зачали нашего четырнадцатого ребенка.
— Это будет мальчик! — сказал мой император, гладя меня по щеке. — Он станет олицетворением нашей с тобой победы над мятежниками. Он появится на свет в Дели!
— Нет, — сказала я (мне не нравилась новая могольская столица). — Я хочу родить в Агре. Твой отец тоже любил этот город и даже построил себе там дворец.
— Да будет так! — воскликнул мой император.
…Мы верили в Аллаха, да будет благословенно имя его. Наши противники-язычники поклонялись другим, многочисленным и страшным многоруким богам. И эти боги тоже существовали (хотя я, как мусульманка, не могла признать этого вслух). Нашим врагам помогал многорукий разрушитель Шива. Самый страшный из языческих богов. Он помогал защитникам крепости в джунглях отражать атаки императорского войска, заряжал сердца недругов доблестью, А наш военный лагерь трижды смывало мощными не по сезону ливнями. Воинов преследовали болезни. Моему императору удавалось поддерживать в войске высокий дух, но все больше солдат и даже их командиров переговаривались о том, что Шива не допустит того, чтобы крепость пала, и что наше войско постигнут неисчислимые беды, если мы не отступим.
Время тянулось медленно. Прошло девять месяцев. Мой любимый император исходил бешенством. Но, наконец, и ему улыбнулась удача.
