Вот таким образом и началось осквернение памяти героев немецкого Сопротивления, Сопротивления, которое по праву должно занять одну из ярких страниц истории немецкого народа. В эту клеветническую кампанию включились в ФРГ и бывший геринговский прокурор Рёдер, и председатель палаты военного суда Крэлль, скреплявший своей подписью смертные приговоры подпольщикам, и некоторые другие. Рёдер, который не скрывал своих неонацистских убеждений, не упускал случая, чтобы не поглумиться над памятью героически погибших антифашистов. Именно он в своей «оправдательной» записке по «Красной капелле» выдвинул лживый тезис о том, что на совести ее членов жизни «сотен тысяч, если не миллионов, немецких солдат, погибших на Восточном фронте». Что ж удивительного было в том, что этот подлый тезис бывшего гитлеровского прокурора был подхвачен всей реакционной западногерманской печатью, начиная от шпрингеровской «Вепьт» и кончая другими не менее реакционно- махровыми изданиями.
Но есть в Западной Германии и честные люди, которые хотят восстановить историческую правду. В частности, не так давно умерший бывший участник организации Гюнтер Вайзенборн многократно доказывал, что главная цель борьбы антифашистов заключалась в том, чтобы способствовать быстрейшему окончанию войны и тем самым сохранить жизнь миллионам немецких солдат. Об этом же писал и другой из немногих оставшихся в живых после провала организации антифашистов, социал-демократ Гримме.
Робкие попытки дать более или менее объективную оценку деятельности антифашистского подполья делали и другие авторы, как западногерманские, так и зарубежные. Так, Хайнц Хёне опубликовал в журнале «Шпигель» серию статей о Шульце-Бойзене и его боевых товарищах, в которых он вынужден был признать, что участники подпольной организации «останутся для потомков символом протеста, символом чистоты, доказывающей, что даже в период всеобщего приспособленчества всегда находятся люди, которые подчиняются только голосу своей совести». Однако любая объективная или близко стоящая к объективности оценка деятельности организации всегда отвергалась на Рейне.
Бывшие абверовцы и гестаповцы сделали все возможное и невозможное, чтобы задним числом оболгать погибших героев, бросить тень на их поведение на допросах, на мотивы их поступков.
Возрожденному на Рейне государству германского монополистического капитала, конечно, выгодно для поднятия престижа в послевоенной Европе говорить только о таком «сопротивлении», к которому «красные» были бы непричастны. Вот почему основные усилия западногерманских историографов и журналистов направлены на то, чтобы возвысить и романтизировать историю с заговором против Гитлера 20 июля 1944 года.
Никто не отрицает мужества очень немногих участников этого заговора. И в первую очередь полковника Штауффенберга, в единственной искалеченной руке которого были сосредоточены и все нити заговора, и его непосредственное осуществление. Но разве можно сравнить цели борьбы организации Шульце-Бойзена — Харнака, их идейную убежденность с тем, что составляло подоплеку офицерского заговора 20 июля?
Сущность заговора немецких офицеров сводилась к тому, чтобы, убрав правящую нацистскую верхушку, выйти из войны и оставить в неприкосновенности государственную и военную машину рейха. Большинство офицеров — участников заговора 20 июля боялись подлинного восстания армии и народа, что могло бы, конечно, приблизить Германию к антифашистской революции. Вот почему эти люди упорно отвергали все предложения «красного» подполья о совместных действиях против Гитлера.
Даже в работах объективно настроенных авторов, пытавшихся дать более или менее правдивый анализ деятельности «Красной капеллы», есть большая погрешность: все они уделяют основное внимание связям подпольщиков-антифашистов с Советским Союзом и рассматривают их деятельность почти исключительно под этим углом зрения. Авторы этих работ — кто вольно, а кто невольно — поддерживают тем самым версию о том, что эта организация была «создана русской разведкой». Далеко не случайно «первооткрывателем» этой версии был Аллен Даллес. Возглавляя в годы войны резидентуру американской разведки в Швейцарии, Даллес в мемуарах не мог отойти от привычных мерок и методов своей работы резидента.
