С гордо поднятой головой вошел в смертную камеру один из руководителей подпольной организации, Хврро Шульце-Бойзен. Уходя на эшафот, он написал на стене своей одиночки пророческое четверостишие:
Правду не заглушат веревка и топор.
Ещё не зачитан последний приговор.
Кто осудил нас, от кары не уйдет.
Ведь этот суд — еще не страшный суд.
Прошло более четверти века, и в отчетах гестаповцев и гитлеровских юристов, присутствовавших на казни, мы смогли прочитать лаконичные строчки о том, как вел себя несгибаемый подпольщик, стоя перед виселицей: «Обвиняемый Шупьце-Бойзен умер как настоящий мужчина». Да, палачам было трудно понять столь презрительное отношение к смерти этого удивительного и отважного человека.
Другой руководитель организации, доктор Харнак, вошедший в камеру смертников, сказал, когда ему палач накинул петлю на шею: «Я ни в чем не раскаиваюсь и умираю убежденным коммунистом». Арвид Харнак, выходец из буржуазной среды, беспартийный интеллигент, ставший нв путь борьбы с фашизмом, в самую последнюю минуту своей жизни назвал себя коммунистом в силу убежденности, что умирает за святое дело — за победу над фашизмом. от которой в равной степени зависела судьба и Германии, и Советского Союза, и всей Европы. Ведь недаром заявил он во время следствия: «Я был твердо убежден, что идеалы Советского Союза принесут миру спасение. Моей целью было уничтожение гитлеровского государства любыми средствами».
Вслед за ними наступила трагическая очередь других подпольщиков. Но никто из них не дрогнул, никто не проронил ни одной слезы, никто не попросил пощады у жестоких палачей. Жена Арвида Харнака, американка по происхождению, «прекрасная Мильдред», как ее называли в подполье, переводчица и искусствовед, влюбленная в немецкую литературу, сидя в одиночной камере смертников, переводила Гёте. И когда над нею навис топор гильотины, онв сказала тюремщикам: «А я так любила Германию».
Эрика фон Брокдорф-Ранцау, или «красная графиня», девушка из рабочей семьи, вышедшая замуж за графа Кая фон Брокдорфа, тоже была активной участницей подполья. Суд сначала приговорил ее к десяти годам каторжной тюрьмы. Но когда Гитлеру сказали, что во время процесса Эрика, смеясь, бросила в лицо судьям: «А боитесь-то вы, господа, потому, что сочтены дни ваши», фюрер приказал ее тоже казнить…
Более шести месяцев в строжайшей тайне шли в имперском военном суде процессы над участниками подпольной организации. Геринг, которому Гитлер лично поручил контролировать ход дела, все время подгонял прокурора Рёдера. Прокурор, в свою очередь, торопил судей. А они десятками штамповали приговоры. Смертные казни, каторжные работы, отправке в штрафные батальоны на фронт. Один за другим принимали мученическую смерть герои-подпольщики, истерзанные, но не сломленные и, как прежде, убежденные в правоте своего дела.
Кто же были они, эти люди? Ученые и рабочие, артисты и инженеры, военнослужащие и врачи. Бывший министр социал-демократического правительства Пруссии до 1933 года Адольф Гримме, человек, далекий от коммунизма, писал после войны об этих антифашистах: «То была лучшая кровь Германии, подлинная ее элита, элита и по своим личным качествам, и по политическим талантам, и по дальновидности, и по истинно национальному самосознанию».
После окончания войны многие из авторов как в Западной Германии, так и за рубежом писали о героической деятельности организации Шульце-Бойзена— Харнака. По-разному писали. В западногерманской историографии освещение деятельности организации быстро начало обрастать всевозможными легендами, чаще всего злонамеренными, ибо это освещение делалось нечистоплотными людьми. Что же в этом удивительного? Офицеры абвера, выслеживавшие подпольщиков, и гестаповцы, истязавшие их на допросах, благополучно пережили войну и довольно быстро начали преуспевать в Западной Германии. Все они в один голос стремятся сейчас доказать, что «Красная капелла» была лишь «агентурной сетью, созданной советской разведкой», а ее участниками — либо старые немецкие коммунисты, «всегда готовые бороться по приказу Москвы», либо авантюристы, для которых «шпионские связи диктовались честолюбивыми замыслами».
