– Мы поплывем в город? – ахнула я.
– Не в этих нарядах, – улыбнулся Карло. – Помогите. Я привез вам кое-какие подарки.
Втроем мы затащили с его гондолы довольно большой сундук.
– Какая знакомая резьба, – протянула Маура, проводя по его крышке пальчиком.
– Экселленсе велел Ночным господам прихватить его из гардеробной во дворце дожей.
– Милый Лукрецио! – Я отбросила крышку. – Он о нас позаботился.
Там были десятки платьев, и маски, украшенные перьями и драгоценностями, и туфельки с пряжками, и вышитые золотой канителью башмачки. Одежды хватило на всех с избытком. Карло, оставшись в мужском костюме, набросил поверх плащ и надел кошачью маску Ньяга, мы с Маурой оделись Дамами, я – алой с золотым, она – черно-белой. Кажется, у этой дамы было отдельное имя – Домино.
– А что экселленсе просил передать мне на словах? – спросила я уже в гондоле.
Маска Кошки блеснула в лунном свете, из-под нее донесся вздох:
– Ты уверена, что хочешь об этом знать?
– Чезаре мне изменяет? С кем? С Паолой?
– С Ангелой. Он велит одевать ее в наряды догарессы и каждую ночь запирается с ней в вашей спальне.
– Какой кошмар! – ахнула Маура.
– Слуги уверены, что таким образом Чезаре пытается утолить тоску по доне Филомене.
– Небольшое утешение, – сказала я зло. – Что вампирам удалось прознать о прочем? Артуро?
– С этим все чисто, то есть похоже на правду. Отходные молитвы над телом синьоры Муэрто прочел лично кардинал, гроб отправили в портшезе на пристань. Коппальди взошел на борт… Черт, князь не сказал мне названия борта.
– Это важно?
– Не знаю! Но я должен был уточнить. Эта Лукреция…
– С этого места, – тонким голоском, о который можно было порезаться, попросила Маура, – поподробнее. Нашего Маламоко принимала сестра его сиятельства?
«Наш Маламоко» глухо ответил «да». Его тоненько спросили, хороша ли княгиня. Я решила прийти на помощь другу:
– Лукрецио говорил, что они близнецы. Представь себе женскую ипостась чудовищного князя и прекрати ревновать.
– Князь красавчик! – начала Панеттоне в запальчивости, но осеклась под тяжелым взглядом «супруга».
Я подумала, что им поскорее надо пожениться и завести малышей, потому что от их бесконечных сцен мне впору выть.
Видимо, загадочная Лукреция все же не оставила Карло равнодушным, потому что против посещения Рива дельи Скьявони с веселыми местечками на ней он ни словом не возразил.
Мы оставили гондолу в длинном ряду таких же глянцево-черных лодок у городского причала. Маура взяла под руку меня, чтобы кое-кто помучился небрежением. И мы медленно пошли вдоль пристани, дивясь нарядному многолюдию, вычурной отделке зданий и тому, насколько здешнее веселье было гуще и крикливее, чем на пристойных центральных площадях Акводораты. Карло брел за нами следом.
– Путтана! – вдруг вскрикнула Маура, резко остановившись.
– Тише! – Я испуганно осмотрелась. – Разумеется, путтана, их здесь довольно много. Не собираешься же ты каждой сообщать, кем именно она является?
– Путтана Раффаэле, – уже тише пробормотала Панеттоне и кивнула на лодки. – Сама посмотри.
Я проследила жест. На волнах внизу покачивалась алая с золотом гондола. Та самая. Маламоко нам это подтвердил.
«Ах, будь с нами малышка-маджента, – подумалось мне, – эта посудина уже полыхала бы, подняв столб пламени до неба».
Маура не думала. Она подобрала с мостовой кирпич и, перегнувшись через парапет, отпустила его. Раздался треск.
– Бежим!
Расхохотавшись, мы взялись за руки и припустили куда глаза глядят.
Наша крошечная месть наполнила меня беззаботной радостью. Карло нагнал нас в переплетении переулков, мы как раз вполне успешно отбивались от ухаживаний двух нетрезвых синьоров самой материковой наружности. По-аквадоратски поклонники не разумели, поэтому переспрашивали, куда именно предложили им проследовать прелестные синьорины. Мы хохотали как ненормальные. Маламоко пообещал нас отшлепать, потом перешел на гортанную чужеземную речь и что-то пообещал синьорам. Провожая две понурые фигуры взглядами, мы с Маурой решили, что Такколо только все портит.
Панеттоне захотела копченых мидий, я – танцевать. Торговец насыпал лакомство в бумажный пакетик, и я потащила друзей туда, откуда доносилась музыка. Здесь терзал виолу уличный музыкант, терзал истово, но ритмично. Я влилась в хоровод, подпрыгивала, крутилась на месте, поднимала локти, чтобы исполнить парную фигуру с тем, кто оказывался под рукой.
