Путтана видом своим выражала внимание и добродушную готовность к беседе. Поэтому я позволила себе встать со скамьи.
– Вынуждена ненадолго отлучиться, дамы.
– Туалетные комнаты наверху, – сообщила Олимпия. – Если начнешь плутать, спроси любую из свободных девиц, тебя проводят.
– Благодарю. – Поправив маску, я поднялась по мраморным ступеням, преодолевая довольно плотную толпу гостей.
Второй этаж планировкой походил на первый, с тем лишь различием, что здесь по центру был установлен фонтан, струи которого цветом на воду не походили. Некоторые гости наполняли под ними свои бокалы. Я подумала, что решение остроумное и что если мне когда-нибудь предстоит заниматься подготовкой торжества, я тоже могла бы установить в обеденной зале похожий фонтан. И даже не винный, а, например, шоколадный.
Альковы здесь тоже были заняты, и за некоторыми плотно задернутыми занавесями происходили уже отнюдь не беседы. Меня это не интересовало, впрочем, как и поиски туалетных.
Чувствуя себя невидимкой, я осмотрела зал.
Альков дожа был отделан золотисто-алым бархатом. На круглом столике стояла батарея оплетенных бутылей и такое громадное блюдо с фруктами, что походило скорее на таз. Его серенити был в неофициальном черном камзоле, расстегнутом на груди, кружево сорочки выплескивалось поверх шелка пенными волнами. При доже была свита, с десяток синьоров разной степени опьянения, несколько дам приличных, в строгих темных платьях и полумасках, путтана числом три, с обнаженными грудями и подведенными кармином сосками, и рыжеволосая дона, в которой я без труда узнала Ангелу. Горничная сидела прямая как мачта, сжимала на коленях руки и, кажется, стремилась ало-золотым роскошным платьем слиться с отделкой алькова.
– Выпьем, рыженькая? – нетрезвый шепот над ухом заставил меня вздрогнуть.
Я посмотрела на бокал у своего носа.
– В фонтане набрал, блондинчик?
Синьор расхохотался и зазвенел бубенчиками, густо нашитыми на его костюм.
– Не хочешь – не надо. – Он сдвинул маску и стал хлебать вино, заливая подбородок.
Какая гадость. Я перевела взгляд в сторону компании дожа. Чезаре беседовал с сидящим подле него синьором, Ангела скучала. Забавно, но ее платье в точности походило на то, что было сейчас на мне. Маска тоже изображала Аквадорату, но была более вычурной и украшена перьями. Именно в этой личине синьор первый и единственный Черпальщик посещал тайное общество «Корона и кристалл», ну или как оно там называлось. Я подумала, что, умудрись я обменяться с горничной масками, дож не заметил бы подмены.
– Рыженькая, – мокро и горячо шепнул позвякивающий синьор, – может, уединимся?
– Зачем? – Я отодвинулась.
Обменяться масками. Какая нелепая идея. Ангела скромна и молчалива, я вполне смогу ею притвориться. Мы с дожем вернемся во дворец, он, по привычке, запрется со мною в спальне, и тогда… что-нибудь произойдет. Я потребую обьснений или развода. Он извинится или станет гневаться. Но что-нибудь произойдет. Потому что стоять и смотреть на тишайшего Муэрто издали, страдать от неопределенности, от ревности, от бессилия я больше не могла.
– Познакомимся поближе…
– Что? – Я посмотрела на собеседника и расхохоталась. – Твоя рачительность обязательно войдет в легенды, синьор скареда. Ты пришел в веселый дом, пьешь, не заплатив за вино, и теперь хочешь получить заодно и бесплатную страсть?
– Ну и ладно, – решил он. – Попробовать все же стоило.
И жадина, звеня бубенчиками, направился к фонтану.
Ангела поднялась с места, поклонилась. Что она говорила Чезаре и что он ответил, слышно не было. Девушка еще раз поклонилась и, выйдя из-за стола, направилась в коридорчик, отделенный от залы занавесью из стеклянных муранских бусин.
Это был шанс. Я пошла следом. Путтана, встреченная мной за занавеской, сообщила, что да, дальше и налево будут туалетные комнаты. Алый подол как раз скрылся за поворотом.
Я поблагодарила путтана и ускорила шаг.
Ангела стояла перед зеркалом и плакала.
– Простите… – Она всхлипнула, уступая мне дорогу к уголку с фаянсовой вазой для неотложных нужд.
– За что? – сдернув с лица маску, требовательно спросила я. – За что я должна тебя простить?
