– Где твоя саламандра?
– Не знаю, – ответила я грустно. – Я оставила Чикко в гардеробной, но, когда вернулась туда после занятий, футляр был пуст.
– Я поищу, – предложил Артуро.
– Не нужно, – сказала я.
Мы как раз вошли в распахнутые слугами двери спальни синьоры Муэрто. Крошка-маджента приветственно помахала нам хвостиком с груди тишайшей свекрови. Та сидела в постели и при нашем появлении отложила в сторону книгу.
– Чезаре?
– Матушка, – дож бросил мне шапку и, приблизившись к кровати, опустился подле нее на колени, – ты совсем расклеилась.
– Северный ветер, дорогой, скоро он переменится. Филомена?
Шапку я отдала синьору Копальди.
– Добрый вечер, матушка. Моя саламандра не доставила вам неудобств?
– Она проскользнула в спальню вместе со слугами, – хмыкнула матрона, пальцы ее гладили склоненную голову сына, – кажется, ее привлекал комнатный камин.
– Позвольте? – Я взяла ящерку, ощутила прохладу шкурки, рассмотрела зеленые лапки, светло-зеленое брюшко и черный хвостик.
Чикко извивалась. Я разжала пальцы, и она быстро взбежала на грудь синьоры Муэрто. Подавив обиду, я присела на стоящий у кровати стул.
Свекровь выглядела очень плохо, без преувеличения. На мой лепет о лекарях ответила решительным отказом. Я посмотрела на супруга. Тот улыбался, поддерживая мать, но глаза его наполняла тревога.
– Гнилой воздух столицы не идет тебе на пользу.
– Главное, чтоб он подходил тебе.
Я поняла, что невероятно соскучилась по семье. Чезаре походил на мать резкими чертами лица и черными волосами, и смотрели они друг на друга со скрываемой, но все же нежностью.
– Синьора Муэрто, – проговорил дож весело, – а расскажи-ка мне, как можно преодолеть чары древнего вампира.
– Тебе – никак, – фыркнула матрона, – этому обучают с младенчества.
– Я был крайне болезненным ребенком, – сообщил Чезаре мне, – и матушка побоялась лишиться наследника, вздумай тренировать меня истребителем кровососов.
– Так это вы учили Карлу Маламоко? – ахнула я.
– Карлу? – переспросила свекровь и посмотрела на сына.
– Синьорину Маламоко, – кивнул он со значением.
Матрона произнесла несколько незнакомых мне слов, обрамляющих имя Фаусто Маламоко, потом повернулась ко мне:
– Да, и после учеников себе не брала. Так с кем из древних вампиров собирается сражаться его серенити? С чудовищным князем Мадичи?
– Сражаться с экселленсе? Нет, матушка, нынче мы с ним на одной стороне, надеюсь, так будет и впредь. Дело в другом. Некий молодой человек…
Он пересказал синьоре Муэрто ситуацию.
– Неправильный запах?
– Я использовал пот саламандры, чтоб вампиры меня не учуяли. Но здесь, судя по всему, нечто другое, Лукрецио парня обоняет.
– Любых притирок хватает не более чем на час, – размышляла вслух матрона. – Бывает, что длительный прием особых отваров и вытяжек надолго изменяет состав пота. Нет, Чезаре, без осмотра я не смогу тебе ничего сказать.
– Спасибо, матушка. – Дож поднялся. – Мы с Филоменой тебя оставим…
– Стоять.
В это момент я поняла, как синьора Муэрто заставляет трепетать всех без исключения дворцовых слуг. В одном слове ее было столько властной силы, что мои колени разогнулись, и я поднялась на ноги.
– Мы немедленно отправляемся в палаццо Мадичи. Артуро, покараульте в коридоре, чтобы никто из слуг сюда не вошел, мне нужно одеться. Вы, – она перевела свирепый взгляд на меня с супругом, – ждите меня внизу. И если в ваши пустые молодые головы забредет шальная мыслишка сбежать…
Трость свекрови, оказывается, все это время лежала с ней в постели, прикрытая одеялом, сейчас ее окованный серебром кончик покачивался у моего носа.
– Я подкаблучник, – жаловался супруг небесам, когда мы шли в его гардеробную, – мною командуют женщины. Каково?
Небеса не отвечали.
* * *
У бронзового бассейна во внутреннем дворе дворца дожей в этот ночной час беседовали двое. Разговор велся отнюдь не по-аквадоратски, но полной луне, единственной его свидетельнице, это было безразлично. Лица инородцев скрывали белые личины Вольто, тела – массивные бесформенные плащи.
– Старуха начала догадываться, пришлось принимать меры.
– Заодно можно было избавиться и от девчонки.
