Я жевала безвкусную спаржу и страдала. Чезаре поинтересовался у матушки, чем занималась она. Матрона ответила. Паола захихикала, прикрыла рот ладошкой, будто смутившись. Дож вопросительно приподнял бровь.
– Простите, ваша серенити, просто когда дона Муэрто рассказывала о чтении, я припомнила, какие забавные книги предпочитает дона догаресса…
И эта… путтана опять хихикнула. Лицо с приподнятыми бровями обернулось ко мне.
– Овидий, – пояснила я с бравадой, – и еще несколько античных заграничных трудов.
– Жизнеописания? – уточнил тишайший.
– Наука любви.
Свекровь поперхнулась, я покраснела, брови Чезаре скрылись под ободом шапки.
Интересно, а достать яд сложно? А подсыпать его в стакан синьорины Раффаэле?
Молчание, воцарившееся в столовой, угнетало.
– Это для Мауры, – соврала я быстро, чтоб не передумать, – она давно интересуется этой темой.
Какой стыд! Я только что оговорила свою подругу.
Чезаре моя ложь позабавила, меня же она ввергла в пучины душевных страданий. Едва дождавшись окончания ужина, я ушла к себе и, накрывшись одеялом с головой, ворочалась, пока не заснула.
Тишайший провел ночь со мной. По крайней мере, утром его подушка была смята. Этот факт отметила не только я, но и Паола, явившаяся с горничными пожелать мне хорошего дня.
Понедельник! Я совсем забыла. Понедельник – значит, пора отправляться в школу. Радость этого события не могло уничтожить даже то, что до «Нобиле-колледже-рагацце» мне предстояло плыть с доной Раффаэле. Мстительно отвергнув предложенное ею черное с серебром платье, я выбрала лиловое, и, чтоб совсем показать Голубке, кто тут главный, навьючила на нее тяжеленную сумку с книгами.
Когда я вошла в класс и увидела подруг, едва не расплакалась от счастья и облегчения. Мои рагацце, Карла, Маура, втроем мы со всем справимся.
На уроке синьоры Ванессо я размышляла.
Таккола осталась с Панеттоне, то есть в мужском роде Такколо… Не важно. Они вместе, значит, либо открылись друг другу и притворяются перед посторонними, либо… Мне нужно сначала спросить Мауру. Один вопрос, один ответ, минута, не больше.
Звук последнего удара колокола еще не стих, когда я ринулась к выходу. Обернувшись на пороге, я вперилась в синьорину да Риальто, подмигнула ей и показала глазами в сторону Карлы.
Панеттоне намек поняла и прибежала в нашу спальню, опередив Маламоко на полторы минуты. Нет, Карло ни о чем не догадался.
Итак, наша сдобная булочка затеяла свою любовную игру. Что ж, труды античных повес ей тоже пригодятся. Главное сейчас – не сболтнуть чего-нибудь лишнего. Нет, главное – рассказать Панеттоне то, что она должна знать.
После второго урока мы с рагацце встретились у питьевого фонтанчика.
– Сестра Аннунциата сегодня в ударе, – Карла тяжело дышала, – и меня не пощадила.
– Учиться надо было, а не шпионить, – укоризненно покачала я головой. – Вот мы с доной да Риальто делали это примерно и не изображаем теперь загнанных лошадей.
Мое дистанционное обучение принесло, как оказалось, свои плоды. Благодарить за это нужно было Мауру и ее великолепные конспекты.
Маламоко жадно пила и мои упреки проигнорировала.
– Где Чикко? – Панеттоне заметила отсутствие саламандры.
– Во дворце, под присмотром горничных.
– Зачем?
Карло приблизилась.
– Наша Аквадоратская львица, видимо, собиралась во время сиесты сбежать на свидание к чудовищному князю.
– Именно, и не была уверена, что матрона да Риальто столь скоро последует моему совету вернуть дочурку в школу.
– Планы не изменились?
– Нет, я желаю принять участие в допросе. Лукрецио пленил нашего с тобой, Карла, отравителя.
– Как? Когда?
– Какого еще отравителя? – спросила Маура.
– Рагацце, – всплеснула я руками, – вы еще столького не знаете! Отвечу сначала тебе, Панеттоне. Меня с Чезаре пытались накачать афродизиаком. Его в наше вино добавил некий притворявшийся лакеем синьор. Последнего, уже в костюме Ньяга, удалось опознать Карле. Мы бросили жребий, Таккола отправилась следить за Паолой… Да, забыла уточнить: Голубка тоже, кажется, к этому причастна. Так вот, мы бросили жребий…
– А экселленсе в это время подавал мне из-за колонны недвусмысленные знаки, – перебила Маламоко, – и только поэтому я позволила тебе идти за отравителем.
