– Как это чудовищно! – воскликнул чудовищный князь. – Что я скажу своему другу маэстро Дуриарти, когда он узнает о надругательстве, коему подверг его дочь наследник да Риальто?
Эдуардо имел что сказать по этому поводу, но договаривающиеся стороны попросили его заткнуться.
Командор предложил денег. Экселленсе возмущенно отказался. Командор увеличил сумму. Эдуардо всплеснул руками, но вынужден был прервать жест, чтоб удержать у паха парик. С рыжих локонов на пол капала кровь. Отвратительное зрелище.
Блю ситуация нисколько не тревожила: девушка сняла маску, погладила ладошками гладкое фарфоровое личико. Хорошенькая. Мне не понравилось, как одобрительно посматривает в ее сторону тишайший супруг.
– Господа, – предложила я, – не стоит ли молодым людям сперва одеться?
– Артуро, – позвал дож, и голова секретаря оказалась в дверном проеме, – что полагается за насилие над невинной синьориной по законам нашей тишайшей Аквадораты?
– Смертная казнь, – сообщил синьор Копальди, – в случае, если стороны не решат дело полюбовно.
– Что скажут стороны? – спросил весело Муэрто. – Не вы, командор. Что думает синьор губернатор?
Он вообще не думал, это было ясно. Голубые глаза Эдуардо метались от отца к дожу. Наконец он пробормотал что-то о невыразимой любви, которая стала причиной этого ужасного события. Блю своим чувственным контральто возразила, что событие не было столь ужасным, а скорее нравилось синьору да Риальто буквально полчаса тому назад.
– Синьорина Дуриарти желает смыть бесчестие кровью? – спросил дож.
Она не хотела крови, предпочитая сатисфакцию.
– Ах, любовь, – вздохнул Чезаре с видом патриарха. – Что ж, драгоценные мои граждане, решим дело полюбовно. Честь синьорины Дуриарти будет восстановлена через брак, новобрачные на рассвете отбудут на острова Треугольника, но им будет запрещено возвращение в Аквадорату вплоть до распоряжений Большого Совета.
Синьор Копальди возразил:
– Однако даже свадьба не отменяет наказания, положенного за прелюбодеяние. Синьор да Риальто должен быть подвергнут поруганию у позорного столба. Либо порке, либо…
– У губернатора не будет на это времени, – отрезал дож. – На рассвете он с супругой покинет тишайшие воды. Мы подпишем брачные документы немедленно.
Артуро вошел, раскрыл на кровати кожаную папку.
– А вы подготовились заранее, – процедил командор.
– Я попросил эти бумаги у вашего секретаря, – ответил синьор Копальди с достоинством.
– У моего бывшего секретаря?
– Как вам будет угодно. У нового младшего секретаря его серенити. Кстати, наш младший секретарь сообщил мне, что кардинал Мазератти, по счастливой случайности, коротает время в часовне палаццо.
Это был мощный удар, сокрушительный, последний. Командор да Риальто выругался, бросил в сына ключом на цепочке и вышел. Дверью он не хлопнул лишь из-за отсутствия последней.
Новобрачные подписали документы, Блю обняла Эдуардо за шею.
– Не грусти, милый, тебе будет с нами хорошо.
Синьор Копальди присыпал чернила песком, встряхнул бумагами.
– Помогите синьорине Дуриарти одеться.
Парочка горничных увела голую куколку. Вот ведь чертовка, она абсолютно не смущалась своей наготы. Какое непотребство!
Артуро выглянул в коридор, поманил кого-то рукой.
– Ваша серенити, – попросил Эдуардо, – позвольте мне поговорить с доной догарессой наедине.
– Не позволю. – Супруг многозначительно посмотрел на рыжий парик. – Сначала наденьте штаны.
Синие ливреи появившихся лакеев указывали на принадлежность их к дому да Риальто.
– Пойдем, дорогая, – Чезаре спихнул меня со своих коленей, – мы будем присутствовать на венчании.
Князь Мадичи, до этого момента любующийся непроглядной чернотой за окном, пошел к выходу.
– Филомена, – позвал Эдуардо.
– Я подожду вас в коридоре, синьор да Риальто.
– Не подождешь. – Супруг дернул меня за руку.
– Еще как подожду, – прошипела я уже в коридоре. – Пусти.
– Что он может тебе сказать?
– Вот это я и хочу узнать.
– Я присмотрю за серениссимой, – предложил экселленсе, – и провожу ее в часовню.
Дожа ждали другие дела. Он нам об этом сообщил. Дожа доводило до безумия поведение тишайшей супруги. Об этом он сообщил небесам. Дож был благодарен князю, об этом он сообщил самому князю. И поклонился.
